Эпоха неолита(от греч.   neos — новый), или новокаменного века характеризуется крупными достижениями в производственной деятельности первобытных людей.   В это время наблюдается дальнейшее усовершенствование техники обработки камня, вплоть до применения таких приемов, как шлифовка, сверление и пиление камня; вырабатываются новые, более целесообразные формы каменных орудий: появляется гончарное производство, ткачество н т. д. Наряду с существованием таких старых отраслей хозяйства, как охота, рыбная ловля и собирательство, у ряда неолитических племен зарождаются новые отрасли хозяйства — скотоводство и земледелие.

Развитие производительных сил при наличии коллективного труда и общественной собственности на средства производства способствует укреплению родоплеменного строя, который в эпоху неолита достигает у большинства племен высшего расцвета.
Вследствие значительной неравномерности исторического развития различных племен установить общие хронологические рамки для неолита труднее, чем для предыдущих эпох. В основном неолит охватывает IV — первую половину III тысячелетия до н. э. На юге Восточной Европы в III тыс. до н. э. уже появляются металлические орудия, но у северных племен неолитическая эпоха продолжается гораздо дольше.

Говоря о новом этапе в развитии первобытного общества, следует учитывать, что указанные выше усовершенствования и изменения в производственной деятельности происходили постепенно. Резкой грани между мезолитом и ранним неолитом нет.

Исследования ранненеолитических памятников показывают, что здесь еще долго применялись старые способы обработки камня, кости и других материалов и преобладали формы орудий, выработанные еще в эпоху мезолита. Однако наряду с этим уже в раннем неолите получают распространение массивные рубящие орудия, которые представляют собой резкий контраст с микролитами мезолита. Эти большие каменные орудия получили наименование макролитов (от греческого makros—длинный. Различают два основных типа макролитов: трапециевидный топор — транше и топор-мотыга вытянутоовалыюй формы-пик. Сделаны эти микролитические топоры довольно грубо при помощи простой оббивки камня  (рис.17,1-2).

Находки каменных ранненеолитических орудий известны в ряде мест бассейна Донца. Так, например, коллекция кварцитовых орудий этого типа собрана у хут. Нижне Герасимовского на правом берегу р. Деркул. Среди находок имеются ножевидные пластинки, скребки, резцы. Особенно характерен найденный здесь топор-мотыга удлиненно-овальной формы (рис.17,3). Из отдельных стоянок можно отметить такие, как Петровская 4, Дробышево 1, расположенные в среднем течении реки. Здесь встречается еще много микролитических орудий, но наряду с ними обнаружены и ранние типы неолитических топоров. Некоторые топоры изготовлены из массивных отщепов. Лезвия их не носят следов дополнительной обработки и только на боковых сторонах видны следы оббивки. Эти топоры типологически напоминают транше. Иногда встречаются и сделанные более тщательно топоры-резаки с лезвием, сформированным поперечным сколом. Такие топоры близки к орудиям типа «пик».
Длительное сохранение некоторых древних традиций в технике обработки камня у жителей донецких стоянок свидетельствует, как отмечает исследовавший их Д. Я. Телегин, об автохтонном развитии неолитической культуры на местной позднепалеолитической основе.

Постепенно техника изготовления орудий в эпоху неолита совершенствуется. Вместо грубой оббивки топоров начинает применяться обработка их поверхности при помощи более мелких стесывающих сколов, и, наконец, появляются, но далеко не везде, шлифовка, а в редких случаях и сверление мягких пород камня.

Изготовление шлифованных орудий, особенно из очень твердых пород камня, было нелегким трудом. Кроме того, некоторые орудия, например, ножи или скребки не нуждались в такой обработке. Поэтому шлифовали только такие, особенно важные орудия, как топоры и долота, рабочая поверхность которых должна была скользить, не оказывая большого сопротивления. Шлифовку и заточку производили на каменных плитах при помощи кварцевого песка.

Сверление в неолите применяли очень редко, причем первоначально отверстия проделывали примитивно, высверливая в изделиях из мягких пород камня конусообразные углубления с двух сторон до тех пор, пока вершины конусов не соединялись. Более совершенные методы сверления появляются позже, а топоры и молоты с просверленными отверстиями для укрепления рукояток широко распространились лишь в эпоху меди и бронзы.

Археологическое изучение древних памятников показывает, что шлифованные орудия в некоторых местах даже в конце неолита были редкостью. В течение всего неолита и даже в бронзовом веке продолжали существовать и совершенствоваться старые приемы обработки камня при помощи оббивки, скалывания и отжима. Количественно орудия, сделанные старыми, менее трудоемкими приемами, всегда преобладали. Так изготавливались разнообразные ножи, наконечники стрел и копий, проколки, сверла, резцы, скребки и т. п.

Весь этот набор орудий, среди которых важную роль играл топор, давал возможность первобытному человеку совершенствовать обработку различных материалов. Теперь легче было использовать дерево для сооружения жилищ, изготовить деревянную ловушку для зверей. Появились выдолбленные из дерева челны и такое важное приспособление, как лыжи. Из кости делались различные наконечники гарпунов, стрел, рыболовные крючки и другие хозяйственные изделия. Применение новых способов обработки камня давало возможность тщательно отделывать орудия и придавать им наиболее целесообразную форму. Большое внимание уделялось изготовлению каменных топоров, которые находили в неолитическом хозяйстве самое разнообразное применение. Н. Н. Миклухо-Маклай, видевший подобные топоры у папуасов, пишет, что они «своими маленькими топорами, с лезвием не более чем в 5 см. легко срубают древесные стволы в полметра в диаметре, а также вырезают тонкие узоры на древках своих копий».

Не следует преуменьшать эффективность неолитических орудий из камня и, наоборот, преувеличивать сложность их изготовления. Экспериментальные работы группы советских археологов под руководством С. А. Семенова показали, что за 15 минут каменным топором неолитического типа можно срубить сосну диаметром в 25 см. Для изготовления долбленой лодки из соснового ствола диаметром 56—60 сми длиной 4 мдва человека должны были работать каменным теслом 12 дней (по 8 часов в день). Опытным путем было выяснено, что для изготовления не полностью шлифованного (как в неолите) каменного топора из мягкой породы камня (сланец) требуется всего 3—4 часа работы. Из более твердого камня (диорит, базальт) такой топор удается изготовить за 15—17 часов работы. Наконец, для изготовления очень хорошего топора из кремня требуется затратить до 35—40 часов.

Очень большое значение для первобытного человека имело появление керамики, т. е. изделий из обожженной глины. Это свидетельствовало об овладении новым материалом - глиной, которая раньше использовалась мало. Теперь человек узнал ее полезные технические свойства (пластичность, огнеупорность, водонепроницаемость, способность в тестообразном виде принимать различные формы и сохранять их после обжига) и научился использовать их для своих хозяйственных нужд.

В неолите появляется и получает широкое распространение глиняная посуда. Она была, по-видимому, изобретена женщинами, которые хранили и готовили пищу, и очень долго примитивное гончарное производство находилось в их руках.

Человек имел посуду и раньше, до появления керамики. Еще в палеолите в качестве сосудов применялись раковины и черепа животных. Делались сосуды также из дерева, тыквы, кожи и т. п. Однако все эти изделия не были так удобны, и каждое из них не имело таких преимуществ керамики, как легкость изготовления, возможность получения сосудов различных форм и размеров, огнеупорность, большое количество доступного сырья. Поэтому они не получили такого широкого применения и распространения, как керамика.

Говоря о появлении гончарного искусства, Ф. Энгельс указывает, что «во многих случаях и вероятно повсюду оно произошло из обмазывания плетеных или деревянных сосудов глиной, с целью сделать их огнеупорными». Эти слова Ф. Энгельса находят полное подтверждение в целом ряде этнографических данных. Известно, что туземцы о-ва Фиджи в Меланезии лепили свои сосуды из глины на твердой основе из древесной коры; индейцы некоторых племен Сев. Америки лепили сосуды на тыквах, корзинах или сетках, набитых травой. Эта твердая основа затем выгорала при обжиге посуды. Постепенно человек убедился в том, что можно лепить сосуды из глины и без всякой твердой основы.

Мелкие сосуды формовали прямо из целого куска подготовленной глины, более крупные лепились первоначально жгутовым способом. При этом из глины делались валики или жгуты, которые затем укладывались по спирали друг на друга и сплющивались. Получался сосуд весьма характерной, широко распространенной в неолите формы с заостренным или округлым дном. Эти сосуды могли стоять в небольшой ямке или между камнями в очаге. Обжиг керамики вначале производился на кострах при температуре 300—500°. Ввиду этого стенки неолитических сосудов обычно не прокаливались на всю толщину, глина слабо спекалась, была пористой и непрочной.
Вообще изготовление керамики было не таким простым делом, как это может показаться на первый взгляд. Уже первобытный человек при первых опытах заметил, что многое зависит не только от искусства формовки, но и от качества глиняного теста. Сосуды, сделанные из чистой глины, уже при предварительной сушке начинают трескаться. Поэтому для изготовления прочной, огнеупорной и водонепроницаемой посуды глину стали смешивать с различными примесями: с песком, толчеными раковинами, асбестом, раздробленными кусочками камня (дресва), толчеными черепками старых сосудов (шамот) и т. п. Иногда в глине встречаются и следы выгоревшей растительной примеси.

Наружная поверхность древних глиняных сосудов обычно орнаментировалась различными узорами в виде ямок, прочерченных линий, отпечатков штампов и т. п. В отдельных родоплеменных  группах  традиционные   формы    сосудов    и  приемы их орнаментации передавались из поколения в поколение и держались очень устойчиво. Это делает керамические остатки очень важным материалом для определения границ распространения отдельных групп населения.

В неолите наряду с плетением появилось уже и примитивное, без применения специального станка, ткачество. Об этом свидетельствуют отпечатки сетей и тканей, которые попадаются иногда на стенках глиняных сосудов. В неолитической стоянке на р. Модлоне в Вологодской области археологу А. Я. Брюсову удалось обнаружить даже обломок деревянного донца прялки. Для приготовления нитей вначале использовали волокно дикорастущих растений, но уже в неолите начали применять и культурный лен, семена которого были найдены на той же Модлонской стоянке.

В истории возникновения земледелия и скотоводства еще много нерешенных проблем. Некоторые племена в эпоху неолита вообще еще не имели этих новых отраслей хозяйства, а продолжали заниматься главным образом охотой и рыбной ловлей.

В целом ряде случаев сейчас еще нельзя сказать, где, когда и какие растения были превращены человеком в культурные и трудно отыскать диких родоначальников многих культурных растений. Можно считать установленным, что в Европе древнейшими культурными злаками, которые возделывались уже в позднем неолите, являются пшеница, просо и ячмень. Из огородных растений очень рано начали выращивать горох, чечевицу, бобы, петрушку и др. Из технических культур в европейском неолите известны лен и конопля. Однако конкретная история появления этих культур у различных племен еще нуждается в специальном изучении.

Примитивное первобытное земледелие возникло из собирательства съедобных растений и, так же как собирательство, по-видимому, первоначально было преимущественно женским занятием. Это, впрочем, не исключало применения мужского труда в ряде тяжелых работ (расчистка участка от деревьев и кустарника, поднятие целины к т. п.). Переход от собирательства к земледелию стал возможным лишь тогда, когда появилась известная оседлость и были получены необходимые наблюдения над жизнью полезных растений. Собирая дикие злаки и корнеплоды, женщины замечали условия, которые благоприятствуют произрастанию этих растений. Пытаясь сохранить растения от уничтожения дикими животными, они могли иногда пересаживать их поближе к своим поселениям и, наконец, перешли к самостоятельной посадке зерен в землю.

Первые земледельческие орудия были предельно просты. Для взрыхления почвы применялись   заостренные   палки   и  деревянные мотыги с наконечниками из камня, кости или рога. Примитивная техника обработки земли давала возможность заниматься земледелием вначале лишь там, где были особенно благоприятные природные условия. Для выращивания растений использовали главным образом участки с мягкой плодородной наносной почвой по берегам рек и озер. Растения получали здесь достаточно влаги, а землю было сравнительно легко обрабатывать палкой и мотыгой. Несколько позже, повидимому, уже за пределами неолитической эпохи, в лесных, слабо заселенных районах возникло подсечно-огневое земледелие. Здесь важнейшим орудием земледельца был топор, при помощи которого подрубались мелкие деревья и кустарники. После того как подрубленная растительность подсыхала, ее сжигали. Таким способом подготавливалась площадь для посева и одновременно земля удобрялась золой. Два-три года такой участок давал хороший урожай, а затем надо было переходить на новое место.

Убирали урожай либо просто руками, либо срезали колосья кремневыми серпами. Серпы делались из больших ножевидных, слегка зазубренных пластинок или из кремневых вкладышей, укрепленных в костяной или роговой основе. Растирали зерно на каменных зернотерках. На территории СССР земледелие появилось раньше всего на юге (на Кавказе, в некоторых районах Северного Причерноморья, в Средней Азии), где для этого были наиболее благоприятные природные условия и где ощущалось влияние культурных центров древнего Востока.

По поводу способов приручения и одомашнивания животных написано много работ и создан целый ряд интересных теорий. В большинстве этих теорий есть известная доля истины, но ни одна из них (теория выкармливания детенышей, теория загона животных в огражденные участки и т. п.) не является общепризнанной. Научные споры пока лишь убедительно показывают, что процесс одомашнивания был сложным, совершался параллельно в разных местах и разными путями. Не везде вообще можно было найти пригодных для одомашнивания животных.

Скотоводство появилось не потому, что кто-то придумал тот или иной способ одомашнивания животных, а оттого, что был достигнут определенный уровень развития первобытного хозяйства, при котором разведение скота стало возможным и целесообразным.

В палеолите человек охотился на животных, иногда, по-видимому, ловил их живыми, но к началу мезолита мы видим лишь одно домашнее животное - собаку. Появление домашней собаки еще не было настоящим скотоводством. Собак разводили не столько ради получения мяса и шкуры, сколько ради того, чтобы иметь хороших помощников на охоте. Настоящее скотоводство начинается с одомашнивания более продуктивных пород животных. Первый шаг в этом отношении был сделан в мезолите, когда на юге Восточной Европы люди уже содержали таких легко приручаемых и всеядных животных, как свиньи.

В неолите, когда появилась определенная оседлость и развивающееся хозяйство уже давало возможность не съедать сразу всю добытую пищу, а делать определенные запасы, когда был накоплен богатый опыт изучения жизни пригодных для приручения животных и были найдены способы подкормки этих животных в период продолжительных и снежных зим, скотоводство значительно расширялось и территориально, и по количеству видов одомашненных животных. Известные в настоящее время материалы позволяют говорить о том, что на территории Левобережья Украины в эпоху неолита среди домашних животных уже были свиньи, козы, овцы и даже крупный рогатый скот.

Первоначальное неолитическое скотоводство не было еще самостоятельной отраслью производства, а являлось лишь дополнением к таким преимущественно мужским промыслам, как охота и рыболовство. Зачаточное земледелие также было лишь дополнением к собирательству. Только в энеолите в Восточной Европе жили племена, в жизни которых основную роль играли земледелие и скотоводство.

Появление зачатков новых видов производства (земледелия и скотоводства) в большинстве случаев не вызвало в неолите резких перемен в общественной организации первобытных коллективов. Возникший еще в эпоху палеолита матриархально-родовой строй продолжал развиваться и достиг своего высшего расцвета.

Структура общественной организации этого времени довольно проста. Четкую и сжатую характеристику ее дает Ф. Энгельс: «Племя делилось на несколько родов, чаще всего на два; эти первоначальные роды распадаются каждый, по мере роста населения, на несколько дочерних родов, по отношению к которым первоначальный род выступает как фратрия; самое племя распадается на несколько племен, в каждом из них мы большей частью вновь встречаем прежние роды; союз включает, по крайней мере в отдельных случаях, родственные племена».

В этом родоплеменном обществе, где отсутствовала частная собственность на орудия и средства производства, где господствовало коллективное производство и потребление, все были равны. Никакого   имущественного  расслоения  не было. Выборные родовые старейшины и племенные вожди пользовались авторитетом, как умелые, опытные руководители, но принудительной властью они не обладали. Для ведения военных действий избирался военачальник (военный вождь). Высшим органом, который окончательно решал все спорные и сложные вопросы, было общее народное собрание всех взрослых членов коллектива.

При полном господстве коллективной собственности существовала все же личная собственность на некоторые предметы быта, одежду, украшения и некоторые орудия индивидуального пользования, которые постоянно должны были быть в распоряжении каждого человека. Эту трудовую личную собственность нельзя смешивать с частной собственностью, связанной с частным производством и присвоением, ведущей к обогащению одних и разорению других, порождающей эксплуатацию человека человеком. Существовавшая в первобытном обществе личная собственность не противоречила интересам родового коллектива, так как это были вещи и орудия индивидуального, а не коллективного употребления, при помощи их нельзя было эксплуатировать других. Даже то, что какой-либо охотник или рыболов добывал в одиночку, являлось общим достоянием.

Парная семья, которая достигла в это время своего высшего расцвета, не вела самостоятельного хозяйства, независимого от коллективного хозяйства всего рода.
Первобытнообщинное хозяйство даже в условиях развитого родоплеменного строя было в своей основе хозяйством натурального типа. «Люди,— говорит Ф. Энгельс,— производили только непосредственно для собственного потребления; изредка происходившие акты обмена были единичны, касались только случайно остававшихся излишков».

Классическим этнографическим примером расцвета матриархальной родоплеменной организации является ирокезский союз племен у индейцев Сев. Америки. Этот союз, основанный, по преданию, Гайяватой в XVI веке, объединял вначале четыре, а затем шесть племен. Племена делились на фратрии, а последние—на несколько родов. Так, племя сенека состояло из двух фратрий, в каждой из которых было по четыре рода. Каждый род назывался по имени своего тотемного животного: род медведя, волка, черепахи, бобра и т. д. Род состоял из определенного числа парных семей. Так как отдельная парная семья была еще слаба экономически, то в хозяйственном отношении род делился на несколько семейных групп (овачира). Такая группа, объединявшая несколько парных семейств, вела общее коллективное хозяйство и даже жила в одном большом доме. Хозяйством каждой такой группы управляла выбираемая на один год старшая  женщина.

Женщины вообще играли большую роль в хозяйстве и общественной жизни ирокезов. Один очевидец, проживший много лет и ирокезском племени сенека, так описывает это обстоятельство: «Обычно управляли домом женщины, которые стремились соблюдать интересы рода. Запасы были общие, но горе тому несчастному мужу или любовнику, который был слишком ленив или неловок и не приносил своей части в общий запас. Будь он даже отцом многочисленного семейства и владельцем большого имущества, ему в любое время могли приказать собрать свои пожитки и убираться вон. Ослушаться такого приказания было далеко не безопасно. Дом становился ему чужим, и если его не спасало заступничество какой-нибудь тетки или бабушки, ему оставалось только вернуться в свой род или же, как это часто случалось, вступить в новый брак в каком-нибудь другом роде. Женщины были крупной силой в роде и повсюду. Они не задумывались, когда это было нужно, по их техническому выражению, «обломать рога» вождю и разжаловать его в обыкновенные воины. Первоначальные выборы вождей также были всегда в их руках».

До появления европейских колонизаторов Америки орудия производства и оружие у ирокезов были еще неолитическими. Они занимались подсечно-огневым земледелием, охотой и рыбной ловлей, собирательством. Большого совершенства достигло искусство обработки дерева, кожи и плетение. Из глины женщины изготавливали круглодонные и остродонные сосуды.

Можно было бы привести еще целый ряд подобных этнографических примеров. Все они, так же как и археологические материалы, показывают, что пути развития неолитических племен в различных местах были своеобразны. В их хозяйстве наблюдаются некоторые, связанные с местными условиями, особенности. Но вместе с тем эти племена объединяет одна общая черта — развитый первобытнообщинный родовой строй.

Аналогичный общественный строй был, по-видимому, неолитических племен, живших в бассейне Северского Донца с IV тысячелетия до середины III тысячелетия до н. э.
Благодаря исследованиям ряда археологов, главным образом В. А. Городцова, П. П. Ефименко, Н. В. Сибилева и Д. Я. Телегина, на берегах Сев. Донца и его притоков известно уже несколько десятков неолитических стоянок.

Природная обстановка на этой территории в эпоху неолита мало отличалась от современной. Северная часть бассейна в ландшафтном отношении входила в зону лесостепи, южная граница которой проходила примерно по верховьям реки Береки, к устью р. Балаклейки и далее к среднему течению Оскола. Южнее лес только узкой полосой идет вдоль Сев. Донца, несколько расширяясь лишь у г. Изюма и у г. Славянска. Далее господствует степь. Следует отметить, что культурный слой некоторых постоянных неолитических стоянок, расположенных на берегу реки, перекрыт пойменными отложениями. Это позволяет предполагать, по мнению некоторых исследователей, что в эпоху неолита уровень рек был ниже, чем в последующий период.

Если в мезолите только наметилось некоторое различие в материальной культуре между лесостепными и степными стоянками первобытного населения бассейна Северского Донца, то в неолите это различие прослеживается уже довольно ясно. Возможно, это свидетельствует о наличии здесь родственных локальных племенных групп.

Стоянки развитого и позднего неолита лучше всего исследованы в среднем течении Донца, выше и ниже Изюма (в пределах Харьковской и Донецкой областей), где в последние годы производил раскопки Д. Я. Телегин. По его классификации к развитому неолиту здесь относятся такие стоянки, как Бондариха 2, Яремовка 1, Студенок 5 и др. Более поздними являются Изюмская 4 и 5, Веревкинская 14, Устье Оскола 1, верхний горизонт стоянки Устье Оскола 2 и др. К самому концу неолитического времени — началу эпохи металла относятся поселение и могильник у хут. Александрии.

Исследования показывают, что поселки отдельных родовых групп устраивались преимущественно по берегам рек или озер. Здесь удобней всего было заниматься охотничье-рыболовецким хозяйством, так как в прибрежных лесах было много дичи, в плавнях — водоплавающей птицы, а реки и озера изобиловали рыбой. Кроме того, большое значение для выбора места поселения играло и то, что реки были удобными путями сообщения.

В культурном слое стоянок встречается много изделий из кремня. Для местных стоянок развитого неолита характерно сочетание крупных и мелких каменных орудий. Соответственно этому встречаются крупные и мелкие нуклеусы. Большую роль в хозяйстве играли орудия деревообработки. Кремневые топоры — резаки обрабатывались теперь более тщательно, чем в раннем неолите, при помощи оббивки по всей поверхности орудия. Стали применяться кремневые сверла и клинья. Найдены ножевидные пластины, крупные скребки, изготовленные из массивных отщепов,  различных типов резцы (рис. 18).

Из охотничьих орудий   встречаются   кремневые   наконечники копий и дротиков и большое количество наконечников стрел. При этом к концу неолита наблюдается значительное уменьшение  микролитических   форм   орудий   и   господство крупных  орудий.

Некоторые  топоры   частично   шлифуются. Более южные   степные   неолитические  стоянки   нижнего Донца похожи  на стоянки  нижнего Днепра, которые отличаются тем, что здесь особенно много геометрических микролитов и вместо двусторонне оббитых  орудий  широко  распространены       шлифовальные каменные топоры и тесла. Из мягких  пород  камня   (обычно из талькового сланца) изготавливались небольшие сосуды и предметы   непонятного   назначения в виде овальных в плане «челноков» с поперечным  желобом.

Весьма характерна лесостепная и степная керамика бассейна Северского Донца. Для лесостепной группы стоянок типичны остродонные или круглодонные толстостенные горшки со слабо выраженным венчиком (рис. 20 и 21).

Обожжены они слабо. Своеобразной особенностью этой керамики является то, что в глину часто кроме песка добавлялись растительные примеси (трава, и т. п.). Выгорая, последние оставляли характерные отпечатки, заметные на поверхности и в изломе черепка. Сосуды обильно украшены орнаментом, который обычно наносился на сырую глину при помощи мелкозубчатого гребенчатого штампа. Орнаментальные мотивы очень просты. Чаще всего отпечатки косо поставленной гребенки образуют горизонтальные ряды. Реже встречаются вертикальные или диагональные ряды. На некоторых сосудах отпечатки гребенчатого штампа комбинируются с прочерченными или проглаженными линиями, оттисками в виде лунок или реже - округлых ямок.

В стоянках степной группы сосуды имеют иногда в глине примесь  толченых   раковин. В   орнаментации   безраздельно  господствуют отпечатки гребенчатого штампа и прочерченные линии. Следует также отметить, что здесь уже в конце неолита наряду с круглодонными появляются и плоскодонные горшки.

В лесостепных стоянках, изредка встречаются и керамика ямочно-гребенчатого типа, распространенная в памятниках неолита лесной полосы Восточной Европы. Эти сосуды имеют более тонкие стенки. В их глине обычно нет растительной примеси. Но самым характерным является то, что орнаментированы они преимущественно округлыми или ромбическими ямками, которые образуют горизонтальные ряды (рис. 20.17,19). Иногда ямочный орнамент комбинируется с гребенчатым штампом. В позднем неолите эта керамика получает довольно широкое распространение и на Северском Донце. Учитывая, что в остальном все же сохраняется своеобразие местной неолитической культуры, этот факт следует рассматривать не как свидетельство смены населения, а как результат усиления влияния племен, для которых характерна ямочно-гребенчатая керамика. Различие же между степной и лесостепной группой поселений довольно значительно и постоянно.

Исследования последних лет показывают, что неолитические памятники бассейна Северского Донца имеют много общих черт с одновременными памятниками, известными на территории Полтавской, Черниговской, Киевской, Черкасской, Запорожской областей и на Волыни. Сходство основных особенностей позволяет объединить все эти неолитические памятники в одну днепро-донецкую культуру, с характерной гребенчато-накольчатой керамикой.

Судя по всему, основным занятием жителей местных неолитических стоянок была охота и рыболовство. Это подтверждается не только набором орудий производства, но и костным материалом. Еще В. А. Городцов во время исследования неолитической стоянки на дюнах близ хут. Зливки (Хайловщина) нашел здесь кости преимущественно мелких диких животных и рыб. Из остатков крупных животных найдена челюсть лося. В устье р. Оскол найден челн, примитивно сделанный из одного ствола дерева. Исследования других стоянок, расположенных за пределами Донца, свидетельствует о том, что племена днепро-донецкой неолитической культуры уже в раннюю эпоху приручили крупный рогатый скот, На стоянке Игрень в Надпорожье найдены кости домашнего быка.

Явных следов занятия местного населения в эпоху неолита земледелием пока нет. Однако некоторые исследователи, исходя из аналогий со стоянками соседних территорий, предполагают, что в конце неолита население южных районов бассейна Северского Донца уже делало первые шаги в овладении примитивным земледелием.
Особое место в ряду других местных памятников занимает поселение у хут. Александрии, Купянского района, Харьковской области, которое исследовал в 1955—1956 гг. Д. Я. Телегин. Нижний слой его относится ко времени перехода от неолита к эпохе древнейших металлов.

Древняя стоянка располагалась на песчаной дюне одного из мысов левого берега р.  Оскола.  Культурный слой оказался очень мощным и содержал большое количество культурных остатков. Найдено множество кремневых орудий, среди которых имеются шлифованные кремневые топоры, кремневые ножи, наконечники копий, стрел и другие изделия: Собрано   также  много  обломков   керамики,   костяных орудий, костей животных Исследование В. И. Бибиковой костных остатков, найденных на стоянке, показало, что уже в эту переходную эпоху местные жители занимались не только охотой, но и разведением домашних животных: крупного рогатого скота, свиней и даже лошадей. Большое разнообразие видов разводимых животных свидетельствует, что следы начального этапа скотоводства надо искать в более ранних памятниках неолитической эпохи.

Очень важно и то, что в основании культурного слоя и в материке удалось обнаружить большое количество погребений, относящихся к тому же времени, что и поселение. Могильник оказался неоднородным. В обряде погребения и в антропологическом типе покойников наблюдаются некоторые различия. Преобладают захоронения, в которых покойник лежит на спине с подогнутыми вверх ногами или в вытянутом положении. Около костяков найдены кремневые ножи, орудия из кости и небольшой остродонный сосуд. Большинство погребений окрашено красной охрой.