ГЛАВА VI.
Татарские нападения, характер их. —Выносливость татарских лошадей. —Время набегов. —Переправа через реки. —Численность лошадей. —Средства заметывания следов и скрытия истиннаго числа нападающих. —Отсиживание жителей в укрепленных местах. —Численность татар при набегах на Украину. —Внезапность нападений. —Одиночныя нападения. —Убытки, приносимые татарами краю. —Пленные. —Судьба их. —Обращение с ними. —Освобождеиие пленных, выкуп, отбивание. —Плач невольников. —Невольничьи рынки. —"Полоняночный сбор". —Распространение тревоги, маяки. —Погоня за грабителями. —Клады. —Услуга, оказанная Гр. Ер. Донцом Харьковскому полку. —Перечисление татарских набегов на Харьковский полк. —Битвы Харьковцев с ними. —Убытки.
Со времени поселения черкас в новых местах, как мы уже о том говорили, они безпрестанно подвергались нападениям татар; а когда этих нападений не было, то над ними тяготел постоянный страх пред ними, не позволявший им заниматься мирными трудами: страх заставлявший их всю силу и энергию тратить на укрепления своих городов и несение трудной сторожевой службы. Ко времени управления полком Гритория Ерофеевича относится целый ряд таких нападений, между которыми некоторыя были очень опустошительны.
Степные хищники-татары были очень искусны в деле внезапных набегов, в ведении партизанской войны; будучи мастерами такого рода, они, вместе с тем, были трусливы в открытом поле. Когда слобожане бывали во время извещены о появлении неприятеля и успевали выйти ему навстречу, то этот враг уже делался не страшен; его часто били, если только он не уклонялся от боя, а татарам делать это било легко на своих быстрых и неутомимых конях. Если они видели, что появление их в местности открыто и жители готовы дать им отпор, они улетали в степь, разсеивались по ней в разныя стороны и делались поэтому неуловимы; догнать-же татарина в степи было трудно—кони их были быстр ее малороссийских и очень выносливы: проскакать для татарской лошади 75 верст не представляло особенной трудности. К тому-же, татарин, отправляясь в поход, брал с собою две, даже три лошади, которых вел в заводу как для того, чтобы навьючивать на них награбленную добычу, так и для того, чтобы иметь под рукою свежую, неистомленяую тяжестью всадника лошадь, когда пришлось-бы уходить от преследования; на всем скаку перескакивал татарин на другую с измученной, которая, будучи к тому приучена, после этого сама перебегала на правую сторону, чтобы, когда прийдет ея очередь, хозяину было-бы удобнее снова на нее перескочить. Ковали лошадей своих татары на бычачий рог, прикрепляя его к копыту кожею, что конечно, было не прочно. Татары избегали делать свои напиадения во время безснежных зим и гололедицы, когда их лошади скользили; хотя рядом с этим излюбленным временем года для набегов была зима,—тогда замерзали реки, болота, и ничто уже не могло удерживать татар. Выступая в поход, по большей части в начале января, они разсчитывали время так, чтобы к началу весенняго разлива поспеть домой. Но и в летнее время реки, даже такия широкия, как Днепр, не служили такою уже для татарина преградою, над которою бы он особенно задумался. Путешествуя всегда налегке, без обоза, они легко переправлялись чрез реки, устраивая для этой цели род небольшаго плота из палок и речного камыша, который находили везде по берегам рек. На устроенный, таким образом, плот они клали свое платье, седла и оружие, привязывали его к хвосту лошади и рядом с нею переплывали чрез реку, гребя только одною рукою, а другою направляя лошадь. Если реки и могли служить препятствием для татар, то при обратном их шествии, когда награбленную добычу и пленных нельзя было переправлять на таких утлых плотах. Всл дствие обыкновения брать по несколько лошадей на каждаго всадника, численность орды всегда почти казалась вдвое, втрое многочисленнее, чем была на самом деле—"не так часты бывают деревья в лесу, как конница татарская, выступившая в поле. Ее можно уподобить некоторому облаку, на горизонте плывущему и, по мер е приближения своего, распространяющемуся". При нападениях летом, когда высокая трава в степи легко могла-бы обнаружить козакам численность орды, татары, желая скрыть это, прибегали к следующей хитрости, возможной только при обширности тех степей, которыя служили ареною их разбойничьей деятельности: не доходя 20—30 миль до границы, орда делилась на четыре равныя части, и эти отделившиеся отряды отходили в четыре противоположныя стороны—вперед, назад, вправо и влево—мили на полторы от места отделения, где, разделясь опять на три равныя части, снова разезжались в три стороны —вперед, вправо и влево; каждая часть, отойдя на некоторое разстояние, делилась в свою очередь опять на три отряда. Таким образом, если первоначально партия состояла из 400 человек, то при последнем делении являлась уже человек в 11. Примятая трава от такого, сравнительно небольшого, числа лошадиных ног чрез некоторое время поднималась снова, и всякий след прохода в этом месте татар исчезал. Другая выгода такого маневра состояла в том, что сторожа, высланные в степь для наблюдения, наткнувшись на немногочисленную партию неприятеля, о ней только и давали знать, что и вводило слобожан и воевод часто в заблуждение. А татары, между тем, проделав этот маневр на крупной рыси не более как в 11/2 часа, сходились в условленном заранее месте и делали нападения в гораздо большем числе, чем их предполагали встретить. Если-же Крымцам приходилось иногда вступать в сражение в открытом поле, то тогда они прибегали ко всевозможным хитростям, чтобы поставить неприятеля в худшия условия; они старались нападать так, чтобы ветер и солнце были в глаза врагу. Грудью, так сказать, они не бились,—а, подскакав к неприятелю, пускали в него тучи стрел чрез левое плечо, стреляя шагов с 60—100; сделав это, они убегали опять, разсеивались по степи; соединясь снова, кружились около неприятеля; стреляли же татары из лука очень метко. Стрелы свои, они носили в колчанах, где помещалось их около 20, за спиною. Татары не любила нападать и на укрепленные пункты, так что жители легко могли отсиживаться от них; но такое отсиживание конечно, дорого стоило им. При известии о появлении татар, жители сел и хуторов должны были, забирая с собою свое имущество и скот, спешить под защиту городских укреплений; если-же это случалось во время жатвы, то им приходилось бросать все полевыя работы; когда-же тревожное время продолжалось долго, то хлеб так и оставался неубранным, высыпался, а те, которые положили не мало труда, чтобы его посеять, оставались на зиму без своего хлеба, им приходилось его покупать. (Выше мы уже приводили в пример этому челобиты Савинских жителей и письмо протоиерея г. Балаклеи). Татары-же, между тем как черкасы отсиживались в городах, хозяйничали по окрестностям и немилосердно жгли деревни и хутора. Татарам часто удавалось незаметно пробираться в край, обреченный ими огню и мечу; когда им случалось захватить в степи сторожей, то некому уже было давать знать об их появлении. Подобравшись к валу, они прокапывали его и прорубливали топорами сделанныя на нем засеки.
Численность сил при нападении бывала различна; иногда сам хан крымский предпрпнимал поход, тогда с ним шла многочисленная орда; таковы были, напр., нападения 1680 и 1693 гг.; но чаще набеги предпринимались сравнительно небольшими шайками, численность которых доходила до нескольких тысяч и даже нескольких сотен человек. Пробравшись к селам, на которыя намеревались напасть, татары разделялись на две половины,—одна оставалась на месте, становилась кошем и служила как бы резервом другой половины, которая грабила окрестности. Весь залог своих успехов татары полагали во внезапности своих нападений; чтобы дать понятие о такой внезапности, приведем в пример нападение татар на г. Изюм, который, как полковой, должен был, казалось-бы, хорошо охраняться и, тем не менее, в 1690 г. татары среди бела дня ворвались в город для грабежа, когда жители выходили из церкви.
Кроме нападения целою ордою, под предводительством хана, кроме нападений небольшими партиями, татары постоянно рыскали по Украине и небольшим числом, в несколькко десятков, в несколько человек, а то просто даже в одиночку охотились на жителей, как на каких либо зверей, подстерегая их по дорогам. Время для своих нападений они выбирали, когда полчане уходили куда либо в поход, а что делалось у слобожан, татарам хорошо было известно. Дерзость этих охотников на людей иногда доходила до того, что они днем, незаметно подкравшись к селению или городу, хватали неосторожно вышедших оттуда жителей. Вот очень характерный пример этого: "козак Игнат Серенко увидел на другой стороне реки татарина, который увозил его жену, решился пустить вслед за ним пулю из своей "ручницы". Но к большому счастью жена живая, свалилась на землю. Застрелен был наповал только похититель, а борзый конь достался в добычу".
Цель всех этих татарекпх нападеиий были грабеж и пленные (яссир). Крым был чисто разбойничье гнездо, откуда время от времени вылетали дикие хищники для своей обычной работы. Татары выжигали целыя села; жителей убивали и уводили в плен, сколько были в состоянип захватить; угоняли с собою также "конския и животянския стада"; после этих варваров оставались только трупы да сожженныя деревни. О вреде, приносимом татарами, можно судить из следующих цыфр: в набеге 1680 г. в Харьковском полку (кроме того, что в Золочеве) "всего было захвачено в плен 215 чел., уведено 11,299 штук скота, сожжено 11 дворов и 8 хуторов и, наконец, пограблено и сожжено много хлеба в зерне и копнах ".
Пленников, уводимых татарами, ждала горькая судьба. Молодыя девушки и женщины, которых татары особенно охотно забирали, поступали к ним в наложницы, или из Крыма разсылались по разным невольничьим рынкам : мужчины-же и некрасивые женщины должны были нести ручныя тяжелыя работы; вся прислуга в Крыму была из невольников, с ними обходились очень жестоко, клеймили лоб и щеки. Сильных -же мужчин и женщин ждала особенно горькая судьба—их засаживали на турецкия галеры и обращали в машины,—они должны были, сидя прикованными на месте у весел, работать ими день и ночь. Турки себе преспокойно спали, а "бидны невольники" с правильностью пароходнаго винта принуждены были делать свое дело, веся по морю тиранов часто в битву против своих-же братьев ; машину, для легкости хода смазывают маслом, а тех несчастных людей для поощрения били по спине прутьями, которые были известны у них под именем "червоной таволги". Для большего удобства производить эту экзекуцию спины козаков — невольников постоянно до пояса бывали обнажены. Молчаливо, с глубоко затаенною в сердце ненавистью, сносили все это бедныя жертвы варварскаго века и религиознаго фанатизма; праздника для них никогда не было, а отдых был только, когда галера стояла у пристани. Этим несчастным оставалось только проклинать "землю турецкую, виру бусурманскую"; единственным лучем надежды на освобождение была встреча галеры с козаками и победа последних —тогда только невольников ждало освобождение. Козаки для всех пленников, которые не могли питать надежды на выкуп,
являлись единственными спасителями. Не мудрено, что народ обожал козаков, которые посвящали себя для борьбы с монгольским миром ; любовь эта сильно вкоренилась в сердцах украинцев, и память об этих народных героях живет до последних дней. "Тяжкая неволя турецкая" и самыя цепи—"кайданы", не умерли до сих пор, когда все это давно отошло уже в область преданий. Народная поэзия восхваляет козака,—освободителя, называя его всегда именами нежными, а устами невольников посылает горячую молитву Богу, прося Его:
"Ой, визволь, Господи,
Нас всих бидных невольникив
з тяжкой неволи турецкой,
3 каторги бусурманской.
На тихи води, На ясни зори
У край веселий, У мир хрещенный!
Вислухай, Боже, у прозьбах
щирых, У нещасных молитвах
Нас, бидных невольникив".
Целыя десятки тысяч подобных несчастных мученнков приводили татары из Польши и Московии. Торговля невольниками была правильно организована, центром ея был в малой Азии г. Кафа, а в Крыму—Козлов (Евпатория). Слобожанки, захваченные в плен, продавались в Турцию, Персию и др. государства. Некоторым из пленников —"полонянников " удавалось уходить из неволи с дороги, употребляя разныя хитрости, другим из Крыма и даже Царьграда. Так харьковская слобожанка, Ульяна Свынарева, дочь крестьянина полковника Донца, захваченная в плен татарами в с. Новой Ладоге, ушла ночью и счастливо встретилась с полтавскими козаками, ловившими рыбу в Великом лугу. Полонянники, которым уйти не удавалось, бывали иногда выкуплены своими родственниками, которые, купив фирман (свободный пропуск), пускались по Крыму и Турции искать своих братьев, отцов, жен и дочерей, переходя с одного невольничьяго рынка на другой, разыскивая их след. В московском государстве существовал даже особенный фонд — "полонянночный сбор", который пополнялся путем сбора с народа; деятельное участие в д еле выкупа пленных принимала православная церковь; при выкупе платилось за человека от 100 до 15 рублей, смотря по его достоинству.
Незавидно было житье харьковцев, особенно первое время! Это ежеминутное ожидание неприятеля, который бывало налетит неожиданно на деревню, разграбит все, сожжет дом, уведет жену и детей—даже грудных детей увозили татары с собою, чтобы обратить их в магометанство. Козак, собираясь в поход, или куда либо в командировку, прощался обыкновенно со своею женою, как-бы навсегда, ибо часто сам ложился на поле битвы, или попадался в плен, или, возвратясь домой, находил деревню разграбленною, а жену и детей уведенными в неволю; и он делался круглою сиротою без надежды на возврат ему близких людей. Мужчинам часто удавалось освобождаться из плена: их иногда выкупали, но женщины, обыкновенно, назад уже не возвращались, ибо, при недостатке денег выкупались только мужчины, которые могли еще пригодиться на службу. При частых стычках с татарами, казаки почти не брали последних в плен, а прямо истребляли. Татарам пленные были нужны для продажи, для заработка, для обращения в рабов, которые исполняли-бы все тяжкия работы; казаки же, как христиане, гнушались первым и не нуждались в последнем. К тому-же татарин предпочитал смерть, а в неволю живьм не отдавался, почему на размен пленных разсчитывать было нельзя. Правда, пленных часто отбивали. Ранговые казаки, узнав о нападении, бросались за грабителями и настигали их, ибо татары, обремененные награбленною добычею, не могли так быстро уходить, как делали это налегке; татары, видя за собою погоню, бросали обыкновенно все и уходили. Для достижения этого нужно было только, чтобы тревога возможно быстрее распространилась по деревням и достягла-бы сотеннаго городка, для чего прибегали к следующей мер е: около всякаго селения, на возвышенном месте ставили маяки, сделанные из легко воспламеняющагося материала. Когда случалось нападение на какое либо селение, то жители спешили прежде всего зажечь свои маяки; заметив этот зловещий сигнал, соседния села зажигали свои; таким образом тревога распространялась всюду. При виде горящих маяков, жители вооружались, готовились к отпору, пряча свое имущество в укромных уголках. Ранговые-же казаки неслись к месту нападения бить врага, или его преследовать, если он, сделав свое дело, спешил уходить. Деньги и что поценнее, обыкновенно, казаки держали закопанными в земле, где нибудь в саду, в лесу, чем и объясняется большое количество "кладов ", находимых и ныне на Украйне, ибо, закопав в землю свои капиталы, хозяин часто бывал или убитым, или уводим в неволю, а клады оставались лежать не одну сотню лет в земле, чтобы после, случайно, при рытье погреба или колодезя появляться на свет. Смоляные маяки приносили в известной степени пользу и нередко спасали слобожан от неволи, но только в тех случаях, когда нападения делались небольшими партиями, да и то достигалась цель маяков только отчасти, вследствие того, что сделав внезапный набег и забрав, что можно, татары часто успевали уходить. При нападении же огромными силами, как это стали делать татары по мере того, как строились укрепления, маяки не могли уже спасать от грабежа и плена; тогда казаки были уже безсильны и могли спасаться только отсиживаясь в крепостях, что спасало жизнь, но не имущество.
Уводом жителей в плен татары наносили полку очень большой вред, не говоря уже о том, что делали нравственное их положение ужасным, ибо часто муж лишался жены, молодыя девушки—"дивки бранки" становились наложницами ненавистных бусурман; наносили вред самому полку, из рядов котораго ежегодно выхватывали много козаков, что было очень чувствительно при тогдашнем редком населении.
Из всего этого мы видим, какую громадную услугу оказал Григорий Ерофеевич Донец своему Харьковскому полку, защитив его рядом укреплений и заселив большое пространство на юго-восток от него, создав новый Изюмский полк, отчасти, такам образом, заслонивший собою Харьковский от крымцев и калмыков. Но, кроме этих мер, полковник вел постоянную и упорную борьбу с татарами, удачно отражая их нападения на Харьковский полк, и нередко нанося им поражения.
В 1672 г. разбил он под Мерефою татар и взял в плен их предводителя; целую зиму он простоял в Ахтырке, охраняя территорию своего полка от вторжения в нее татар. В следующем году татары подходили под Печенеги, Малиновку и Андреевы Лозы. В 1678 г. татары совершенно разрушили Савинск и д. Двуречное.
Харьковский наказной полковник сотник Гаврило Могильников бился с татарами под г. Савинском. Из разсказа взятаго в плен татарина оказалось, что под Савинск подходили 540 азовцев и 6 куреней
нагайцев под командою азовца Синей-Оги. На Савинск ордынцы напали "безвестно загоном " и обложили город, продержав в осаде Могильникова, и хозяйничали в окрестностях. Жена Могильникова, дети и многие жители были истреблены, или взяты в плен, а скот угнан . Этот -же сотник Могнльников ("Могилка") в 1675 г. в стычках нахватал множество татар в плен, которые и были отосланы в
Москву. За это полковник Донец, как пишет Орловский,
получил похвальную грамоту.
К 1679 г. татары разорили Чугуев ; под Харьковом они были разбиты Григорием Ерофеевичем; он у них отбил скот и набранных пленных, за что так –же получил похвальную грамоту.
К 1680 г. относится один из опустошительнейших набегов, которым только подвергалась Слободская Украина. Во главе Крымской орды стал сам хан, высланный на этот раз в набег Турциею для отвлечения сил русских от Киева, на который турки сами собирались напасть. В этом году одновременно с Крымцами на Слободскую Украину сделали нападение азовские татары, калмыки и черкесы, условившись в один день сделать во многих местах нападения. Хан перешел вал между Коломаком и Перекопом 22 янв. ночью и, пройдя Мерчик, остановился по татарскому обыкновению, с половиною войска кошем, где и простоял до самаго ухода; около-же Перекопа осталась многочисленная застава для обезпечения, вероятно, пути отступления; другая половина, как водится, разбрелась в разныя стороны для своей губительной работы; подверглись разорению след. села полка: Золочев, где взято в плен 122 человека, угнано 1697 голов скота, унесено 50 ульев с пчелами, 6 руб. денег и 30 ведер вина, Деркачи, Лозовая, Липцы, Борщевое, Жихарь и др. Скот и имущество этих деревень были пограблены, жители частью перебиты, частью уведены в плен. Этими, впрочем, селами татары и ограничились, не подходили ни к Харькову, ни к другим городам полка. Общий итог того, что здесь наделали татары в 1680 г. (кром е Золочева), мы уже приводили выше. Подверглась разорению и деревня, принадлежавшая Григорию Ерофеевичу, на р. Удах, гд е взято было в плен 4 челядника, 25 душ подданных, уведено 1104 головы скота, унесено 30 ульев пчел, пограблено и сожжено 1294 четв. хлеба, сожжено 11 дворов, В с. Борщевом татары разграбили церковь, обобрали иконы, взяли с собою напрестольное Евангелие и все, что нашли ценнаго.
По получении известия о движении татар, воевода харьковский оповестил об этом жителей, которым приказано было со всем имуществом спешить в Харьков; Григорий-же Ерофеевич с полком пошел к Золочеву, где тогда произошли две битвы. У татар была отнята вся добыча. В этой битве полковник "Захаржевский громил ", по словам очевидца, сотника Щербины, "врагов в разных местах, и острая сабля его плавала в крови поганых". Результатом этого было то, что татары пошли из русских городов Муровским шляхом, а полк 29 янв. возвратился в Харьков .
В 1687 г. на Харьковский полк сделала нападение азовская орда в числе 5 тысяч человек и внесла большия опустошения. Ее разбил полковник Донец.
В следующем году (1688) татары в числе 5 тысяч чел. сделали нападение на наказного полковника валковскаго сотника, Фед. Мураховца, который стоял табором в 7 верстах от Валок, около Фомина рога. 6 июня с утра до полудня неприятель лез на табор. Битва произошла жаркая; с нашей стороны много людей и лошадей было переранено, а 2 козака, стоявшие на стороже, взяты были в плен. Неприятель, потеряв много людей и лошадей убитыми и не добыв табора, ушел оттуда к Полтаве. В 1689 г. татары нападали на Водолажку. Около Водолаг была многочисленная орда против которой выходил весь Харьковский, полк.
В 1691 г. буйныя толпы грабителей внесли большия опустошения в полки Харьковский и Изюмский. Особенно сильному опустошенно подвергались Чугуевский уезд, Змиев, Лиман, Бишкин. Следующия цифры красноречивее всего указываюсь на опустошительность этого набега. В названных местах взято в плен и убито всего 1915 чел. (109 русских служилых людей и 1806 черкас ), отогнано 4902 гол. скота, сожжено и разорено 65 дворов с гумнами и хлебом, 1 хутор, 2 пасеки (взято 40 ульев пчел ), некоторое количество оружия и всякой рухляди. В с. Терновом была разграблена церковь и "попы поколоты", с престола и жертвенника сняты ризы, с икон ободраны оклады; наконец, похищены сосуды церковные, ризы и книги.
<<предыдущая||содержание||следующая>>
