ГЛАВА IV.
Царская грамота 1659 г. харьковским черкасам. —Положение дел в Малороссии. —Гетман Иван Выговский. —Измена его. —Универсал Выговскаго Сумскому полковнику Кондратьеву. —Непоколебимость слобожан в верности царю. —Добровольное участие Харьковцев в делах против изменников. —Судьба Выговскаго. —Гетман Иван Брюховецкий. —Недовольство украинскаго народа гетманом. —Андруссовский договор. —Измена гетмана. —Универсал Харьковцам. —Клеветы Брюховецкаго на царя. —Верность слобожан. —Склонение Ивана Серка на сторону мятежников. —Волнение в полку, избиение воевод и московских служилых людей. —Письмо кн. Ромодановскаго. —Увоз из Змиева Донцом пушек в г. Харьков. —Убийство Брюховецкаго. —Стремление Дорошенка завладеть обеими Украйнами. —Появление бунтующих партий снова в области полка. —Битва под Чугуевом. —Нападение татар и козаков Полтавскаго полка на Харьковский полк. —Мятеж в полковом городе. —Убийство полковника Репко и сотника Федорова. —Число мятежников. —Население полковаго города. —Безукоризненное поведение Серка до измены Брюховецкаго. —Причины, объясняющия волнение в полку. —Взгляд на это Москвы. —Похвальная грамота 1668г. —Обложение полчан пошлинами. —Просьба полков об отмене их. —Царская грамота 1669г. —Возвращение льгот. —Отголоски бунта Стеньки Разина в полку.
В Харьков пришла от московскаго государя, Алексея Михайловича, грамота от 23 сентября 1659 г., „к нашим, Великаго Государя, служилым и всяким жилецким людям, именно черкасам". В ней сообщадось об измене гетмана Ивана Выговскаго, и царь увещевал харьковцев не приставать к изменникам, быть верными присяге, обещая за это „жалование". Грамота эта была вызвана следующими событиями, происходившими в Малороссии.
15 августа 1657 г. гетман Богдан Хмельницкий, „Хмель", как его называли козаки, умер, после трогательнаго прощания с народом, в Чигирине. На его место в гетманы был выбран сын его Юрий, человек „разумом слабенький", по выражению народной поэзии, неспособный к какой либо, требующей энергии роли; этого избрания и сам Юрий не особенно-то хотел, ибо, под влиянием советов Выговскаго, отказался от гетманства по причине малолетства и был помещен в Киевское училище. Народ -же сделал этот выбор единственно из уважения к памяти отца. Впоследствии Хмельницкий снова был гетманом , передался польскому королю, присягал ему на верность, был монахом, архимандритом, невольником в Константинополе, сделался потурнаком („потурчився, побусурманився"), носил громкий, но ничего незначнвший титул князя малороссийской Украины — без княжества и подданных. Наконец, печально кончил свою ничтожную жизнь, полную превратностей и измены, будучи убит кошевым атаманом Ив. Серком со всеми бывшими при нем козаками. Выговский, генеральный писарь, был любимец Богдана, который выменял его из татарскаго плена на лошадь и сделал при себе писарем (1648т.). Выговский имел громадное влияние на Юрия, который, поддавшись его наущениям, выдал ему миллион талеров из казны отца своего. С помощию этих денег Выговский, иодкупая кого следует . расположил некоторых влиятельных козаков в свою пользу и был избран в гетьманы старшиною и шляхетством. Поляк по происхождению, каких много было тогда среди козачества, он задумал, в разсчете на личныя выгоды, подчинить Малороссию, по прежнему, власти Польши. Эта мысль встретила сочувствие даже среди народа, недовольнаго новыми порядками, которые мели целью постепенное ослабление воинственнаго духа, привычки по всякому, даже пустому сравнительно поводу, обращаться к оружию и наклонности к необузданному своевольству, к чему он так привык за последния возстания, и что мешало массе народной обратиться всецело к мирным занятиям. К тому-же поляки, со своей стороны, желая возвратить потерянную Малороссию, заигрывали с народом и не скупились на обещания. Выговский заключил с Польшею договор в сентябре 1658 г., по которому Малороссия и запорожцы переходили к Польше. Чтобы привлечь козаков на свою сторону и заставить их согласиться на этот договор, гетман стал распускать слухи, что будто бы московский царь хочет ограниичить число реестровых козаков, а народ обратить в драгуны. И вот , склоняя всех на свою сторону всевозможными средствами, Выговский прислал универсал и в слободский полк , в котором приглашал слобожан стать на его сторону. Этот универсал был написан на имя Сумскаго полковника Кондратьева. Гетман просил снять с универсала копию и разослать в другие нолки — Харьковский, Ахтырский и Острогожский; но он ошибся в разсчете своем: Кондратьев не поддался на те обольстительныя предложения, которыя делал универсал за измену Москве: он созвал раду, разорвал на глазах у полковой старшины универсал, сказал посланному, что Выговский или глуп от природы или одурел по смерти Богдана, что слобожане - не гетманцы и за безчестие считают равняться с ними, после их измены царю и присяге, что они верно и прежде служили Его Пресветлому Царскому Величеству и всегда на том останутся. Посол был выгнан со стыдом.
Когда весть об измене гетмана и о его приглашении пристать к нему облетела Харьковский полк, то харьковцы не только не поддались на увещания Выговскаго, но даже многие из них добровольно и охотно пристали к русскому войску Ромодановскаго, шедшему из Белгорода против изменившаго гетмана, и „немилосердно грабили и разоряли малороссийские города и села". Кроме напраснаго кровопролития и разорения многих городков, из этого ничего не вышло. Малороссия осталась по прежнему за Москвой; только царь после этого стал подозрительно смотреть на малороссийских козаков, не доверяя им; поведение же слобожан, оставшихся верными и даже помогавших подавлению измены, еще более расположило Алексея Михайловпча к черкасам, которые „памятуя Бога... служили со всяким усердством без всякаго сомнения... и совету и сыску с ними не имели".
Сам Выговский, видя свое дело проигранным, ушел в
Польшу, где был заподозрен в сношениях с Москвою, схвачен польским полковником Маховским, судим за измену и разстрелян в Корсуне в 1604 году.
С бегством Выговскаго смуты в Малороссии не прекратились; его неудачи и печальный конец не научили Брюховецкаго быть верным Москве. Избранный гетманом, благодаря запорожцам, Брюховецкий, простой слуга Хмельницкаго, в благодарность за это окружил себя почти исключительно запорожцами и предоставил им все высшия должности. Сечевики не замедлили возстановить против себя жителей своим распутством и пьянством. Первое время Брюховецкий был в отличных отношениях с Москвою, ездил туда представляться царю, женился на русской боярыне Долгорукой, причем Алексей Михайлович сам устраивал этот брак. Гетман получил титул стольника, был пожалован боярином. Козакам очень не нравилось производство ихняго гетмана в русские бояры; это как то отчуждало его от них, и они уже стали смотреть на него, не как на своего брата козака. Полковникам -же, ездившим в Москву с гетманом и пожалованным дворянами, не было проходу от насмешек и они просто боялись показаться козакам на глаза.
Народ был также недоволен своим гетманом; это неудовольствие усилилось еще от того, что московские воеводы, жившие по городам, позволяли себе мелкия несправедливости; малороссияне, видя хорошия отношения гетмана к Москве, думали, что Брюховецкий сам покровительствует этим чиновникам и действует вообще с ними заодно в ущерб своему народу. По андруссовскому договору (1667 г.), окончившему войну между Москвою и Польшею, этой последней были уступлены земли, лежащия по правую сторону Днепра -таким образом, Малороссия разделилась на две части — правобережную, отошедшую к Польше, и левобережную, оставшуюся за Москвой; это разделение, естественно, еще более посеяло смут между народом. Между тем Брюховецкий круто изменил Москве и задумал отделиться от нея соверщенно; он встретил себе сочувствие во многих полковниках. На созванной раде (1668 г.) было решено перебить всех русских воевод и чиновникое и отложиться от Москвы. Думая привлечь на свою сторону слободские полки, гетман прислал универсал, в числе других полков, харьковцам, в котором взводил всевозможныя небылицы на царя, говоря, что он „побратался с ляхами, условился с ними всех православных на Украине, Доне, Заииорожье и слободах с их детьми истребить мечем, а других загнать в Сибирь, а земли козацкия обратить в дикия поля и звериныя жилища". Харьковцы не сдались на подговоры Брюховецкаго, остались по-прежнему верными Москве. Гетман после того пытался силою принудить слобожан к измене и послал на них шайки татар и веприцких козаков, которыя и проникли в область Харьковскаго полка.
Живший в это время в Мерефе кошёвой атаман Ив. Серко. непримиримый враг ляхов и татар, громивший неоднократно последних, забираясь в самое их гнездо — в Крым, освободивший не одн? тысячу христианских пленных, отбивая их обыкновенно у татар при возвращении их с набега, склонился на сторону изменников. Своим авторитетом, которым пользовался между всеми казаками, Серко увлек к бунту и черкас Змиева, Царевоборисова, Маяцка, Валок и на Торских озерах. Возставшие козаки начали с того, что поубивали воевод и русских служилых людей, своими не вполне добросовестными и несправедливыми поступкаыи возбудивших против себя ненависть черкас, разграбили в означенных городах огнестрельные припасы, а Змиев, Церевоборисов разорили и сожгли. В уездах Чугуевском и Харьковском бунтовщики эти произвели большия опустошения, жгли села, деревни и хлеб, жителей, отказывавшихся приставать к ним , убивали или брали в плен , уподобляясь татарам. Мятеж тот вспыхнул 4 марта 1668 года.
Черкасы-же полковаго г. Харькова, вся старшина и козаки, с полковником во главе, остались верными своему долгу, что подтверждается письмом кн. Ромодановскаго, где тот воевода говорит, что харьковцы верно служат великому государю, не пристают к изменникам и „над ними промыслы чинят ". В том же письме к чугуевскому воеводе, он приказывает ему соединиться с харьковским воеводою Л. Сытиным „над изменниками промыслы и поиски чинить и в полон имать и села и деревни жечь, сколько милосердый Бог поможет ".
В Змиеве, после его разорения, остались неувезенными изменниками 7 пушек. Из Чугуева за ними был послан Александр Марченко с ратными людьми; но здалось им увезти с собою только три пушки, ибо дорога по причине весенней распутицы была очень плоха. Остальныя-же 4 пушки Марченко закопал в землю, в разсчете забрать пх после, что ему не удалось, ибо отряд харьковцев, под начальством своего сотника Григория Донца, поспешил в Змиев и увез с собою в Харьков эти железныя пушки; из них две горели во время пожара в городе и потому к стрельбе не годились.
Кошевой Серко с бунтовщиками 11 марта подходил к самому полковому городу, схватил несколысо харьковцев; из крепости по ним стреляли, причем одну пушку разорвало. После этого, перейдя в двух верстах от города р. Уды. Серко ушел дальше.
Между тем гетьман Брюховецкий дорого поплатился за свою измену Москве—он был убит козаками; но со смертью его смуты в Малороссии не прекратились. Гетьман правобережной Украины—Дорошенко—стремился подчинить своей власти всю Малороссию (право и левобережныя Украины). Ему сочувствовал и весь народ, бывший сильно озлоблен за подобное разделение. Чтобы добиться своей заветной цели, Дорошенко вступил в союз с татарами и, по смерти Брюховецкаго, разослал воззвания к бунту.
Бунтующия-же партии козаков в июне месяце снова появились в области Харьковскаго полка, в Печенегах, разсчитывая получить здесь подкрепления и идти под Чугуев. Опасаясь этого, Чугуевский воевода, обратился к полковнику Репко, прося его о помощи. Верный своему долгу, Репко с нолком своим поспешил на помощь и 28 июня явился в Чугуев. В битве под Чугуевом Репко нанес неприятелю поражение, и 30-го числа возвратился уже в Харьков. В наказание за это гетман Дорошенисо выслал против Харьковскаго полка отряд в числе тысячи татар с мурзами и двумястами козаков Полтавскаго полка под начальством Кульбицкаго. Отряд этот опустошил Мерефу, Васищево и Чугуевския села. Нападение это не было неожиданным, так как полковник Репко был о том предупрежден. Он стал деятельно готовиться к встрече неприятеля и предупредил Чугуевскаго воеводу. Волнения на этом не прекратились, и в половине октября того же года ночью вспыхнул мятеж в самом полковом городе; в Харькове изменники неожиданно напали на полковничий дом, убили вернаго царю полковника Репко и сотника Константина Федорова; они стремились склонить на свою сторону и остальных жителей Харькова, но это им не удалось,—харьковцы к ним не пристали и заперлись в крепости.
В ту же ночь харьковский протопоп Захарий Филимонов поспешил в Чугуев, разсказал о случившемся воеводе и просил помощи.
Разсказ этот мы почерпнули из письма белгородскаго воеводы чугуевскому, в котором он предписывает ему идти на выручку в Харьков. Из него видно, что чугуевский воевода, основываясь на показании протопопа Филимонова и чугуевскаго вестовщика Раслабова, доносил, что в Харькове бунтовщиков было немного—человека 20 („Ивашка Кривошлык да Степка и Тарас —человек с двадцать") .
Надо полагать, что бунтовщиков в Харькове было гораздо больше чем 20 человек, ибо трудно допустить, чтобы такая горсть людей могла силою проникнуть в дом полковника, не смотря на караулы, бывшие повсюду в городе и около дома полковника, где хранилась полковая хоругвь. Если-бы действительно их было так мало, то нужно-ли было-бы остальным жителям, непричастным той измене, запереться в крепости, а протопопу обращаться за помощью в Чугуев, когда им легко было и самим управиться с такою ничтожною горстью людей, так как в городе в то время было 62 человека одних русских служилых людей, бывших в распоряжении воеводы, да 1491 человек черкас.
Этим и завершились волнения среди харьковцев. Правда, и этот случай нельзя особенно строго ставить в укор полку, в котором только некоторые города (о которых мы упоминали выше), да часть жителей полковаго города, по-своему легкомыслию, поддавшись наговорам и соблазнительным обещаниям, склонились на сторону изменников. Винить их тем более трудно, что во главе изменивших харьковских козаков стала такая личность, как Ив. Серко, в котором все видели героя, заклятаго врага поляков и татар, громившаго неоднократно даже самый Крым. К тому-же личность эта занимала такой видный пост как кошевого атамана сечевиков, которых козаки ставили себе обыкновенно в идеал и всегда подражали им; Серко притом был до этого времени постоянно верен царю, а в 1664 году даже остерегал его, говоря, что он Брюховецкому не верит , что с ним соединиться поэтому не хочет, и безупречно вел себя во время смут гетманов Выговскаго и Тетери. Можно ли винить козаков, увлекшихся такою личностью! Трудно было-бы требовать, чтобы слобожане сразу отрешились окончательно от той родственной связи, которая соединяла их с гетманщиною. Бунтовщики убивали московских чиновников и воевод, от которых освободиться было очень соблазнительно и харьковцам, ибо они видели в них только своих притеснителей и недоброжелателей.
Это отлично понимала Москва и не только какими либо репрессивными мерами не высказала своего гнева, а, напротив , по окончании смут, освободила полки от налогов и даровала другия льготы. Похвальная и увещательная грамота от 19 февраля 1668 г. была прислана царем слободским полкам — Сумскому, Ахтырскому и Харьковскому. 0 том , что эта грамота была пожалована и Харьковскому полку, говорят П. Головинский и И. И. Срезневский, причем последний опирается на бывший у него в руках „экстракт о слободских полках " — документ официальнаго происхождения; автор „топографическаго описания Харьковскаго наместничества", имя котораго остается -неизвестным , а также В. В. Гуров и Г. Квитка утверждают тоже самое. Один только профессор Д. И. Багалей высказывает сомнение по этому поводу, говоря, что „она (грамота) не могла быть пожалована ему (полку), потому что харьковцы приняли участие в возмущении Брюховецкаго". Сомнение это возникло только от того, что подлинная грамота эта не найдена нигде, имеется только копия с нея. Хотя, к несчастью, небольшая часть явителей Харьковскаго полка и приняла участие в этом возмущении, но грамота эта все таки могла быть пожалована и Харьковскому полку, ибо дана она была 19 февраля 1668 г., между тем как волнения в полку начались уже после того числа: 4 марта вспыхнул мятеж в Змиеве, Царево-Борисове и др.; 11 марта неприятели подступили к Харькову; 6 марта было послано письмо кН. Ромодановскаго о верности харьковских черкас государю. Все это, случившееся после пожалования грамоты, не могло препятствовать тому, чтобы она могла быть выдана и Харьковскому полку в числе других, о чем согласно говорят вышеприведенные писатели.
Все слободские полки, не получая от Московскаго правительства равно никакого содержания, до 1665 г. за то и не несли никаких налогов, но в этом году Белгородский разряд, в ведении котораго состояли в это время слободские полки, обложил оброчными деньгами таможни, шинки, мосты и др. В Харьковском полку, впрочем, подобными пошлинами был обложен только один город Харьков. Эти налоги слобожане встретили очень недружелюбно и вносили их крайне туго, что видно из того, что из числа 10,458 руб. 50 к... подлежавших уплате за время с 1665 г. по 1669 г.,- были уплачены только 3,120 руб.: за харьковским полком числилось 2,226 руб. 50 коп. Слобожане Сумскаго, Ахтырскаго и Харьковскаго полков, видя к себе милостивое расположение московскаго царя, обратились к нему с просьбою отменить эти пошлины. В ответ на это прошение, Харьковскому полку, на имя полковника Григория Донца, была пожалована царская грамота от 5 мая 7177 (1669) года, которою давались разныя льготы за „прежния и нынешния службы и за разорения", понесенныя полком во время смут Брюховецкаго, и за „осадное сидение" этою грамотою козаки освобождались от платежа налогов на винные и пивные котлы и шинки, а так -же прощадись им недоимки за прошлые годы в количестве 2,226 руб. 50 коп. и те, которыя были уже взяты—849 руб. — возвращались обратно. Пожалование Этой милостивой грамоты, после происшедших в полку безпорядков , служит также доказательством, что царь не гневался на Харьковский полк , большим своим составом оставшийся ему верным .
Этою грамотою, стало быть, возвращались полку те льготы, которыми он пользовался до 1665 года. Особенно пришлось по сердцу харьковцам свободное винокурение и продажа вина. Так как привиллегия свободнаго винокурения на великорусское население не простиралась, то харьковцы получали от этого большия выгоды. Вместе с тем Алексей Михайлович повелел слободским нолкам быть в ведении Московскаго Посольскаго приказа, чем царь показывал свое благоволение и милость.
Бунт Стеньки Разина также не прошел вполне благополучно для полка. — в Чугуеве, Царевоборисове, Балаклее и Мерефе происходило волнение, но скоро оно было подавлено; в Острогожском же полку даже сам полковник Дзинковский увлекся воззваниями и планами Стеньки, за что и был казнен.
<<предыдущая||содержание||следующая>>
