ГОРОД ИЗЮМ
Изюм – на берегах реки Донца и речки Мокрого Изюмца, в 120 верстах от Харькова.
Татарское название Гузун подает мысль, что на месте Изюма, или близ него, был татарский городок. Последнее, как увидим, несомненным оказывается и по письменным памятникам. Но наше внимание обращено преимущественно на русский христианский Изюм. Итак, с какого времени Изюм стал заселяться русскими?
Еще в 1637 году царь Михаил Феодорович писал: «слыша мы от бусурман на Православных крестьян разорение и всякое злое полонское расхищение, указали на Калмиюсской и на Изюмской сакме и на Муравском шляху от Татарской войны поставить городы и острожки жилые и стоялые, и всякие крепости учинить и в острожках устроить, чтобы тем у Татар в Русь приход отнять, а Православных бы крестьян от войны и от разорения и от полону заступить». Вследствие сего царь предписывает сделать сбор денег для построения крепостей и на содержание в них разных людей. В объяснение слов грамоты заметим, что а) по Книге большого чертежа, из Ливен к Перекопу Крымскому шли три дороги – Муравский шлях, чрез нынешний Перекоп Валковского уезда, Изюмская дорога – к так называвшемуся Изюмскому кургану, близ которого был перевоз чрез Донец, и Калмиюсская дорога, на восток от Изюмской, переходившая чрез Донец в 2-х верстах ниже устья реки Боровой.
Книга большого Чертежа, изд. Д. Спасского, М. 1846 г. – Маржерет называет эти три дороги – Царскою, Крымскою и путем великого Хана. Московский приговор 1598 года: «Одну станицу добрую послати к Донцу Северскому Царевою дорогою Муравским шляхом. След. Царева или Царская дорога и Мурафский шлях – одно и то же.
б) Относительно построения крепости Изюмской на Изюмской дороге, вследствие мыслей царской грамоты 1637 года, не имеем мы таких же прямых свидетельств, какие имеем относительно Чугуева, но трудно согласиться с тем, чтобы царь Михаил оставил без укрепления столько важный пункт на Изюмской дороге, какого перевоз чрез Донец у Изюмского кургана. Известно, что еще при царе Иоанне Грозном здесь уже стояла Путивльская стража для постоянного наблюдения за татарами.
Роспись сторожей Кн. Тюфякина 1571 года: «4-я сторожа – стояти на Изюмской стражи, на сей стороне Донца, в борах…. А переезжати им направо вверх по Донцу Изюмской шлях и Савинский шлях и до каменного ярку верст с 15; а налево вниз по Донцу до Усть Оскола верст с 20, а стояти сторожем на старом месте». Роспись Кн. Воротынского 1571 года «4-я сторожа Савинская и Изюмская… беречи им по Донцу на гору до Савинского перевозу, а лево вниз по Донцу до Усть Оскола». Врем. Моск. Общ. Ист., кн. 8. 1850 г.
По Чугуевской переписке видим здесь в 1646 году Валуйскую стражу, а царскою грамотою 1650 года предписано было стоять на Изюмской сакме Чугуевским станичникам.
«7154 (1646) июля 22 прибежали на Валуйку из станицы с Изюмской сакмы от урочища от р. Бурлука Валуйские станичники, - и сказали: высланы они были переезжать Изюмскую и Савинскую сакму до р. Бурлука. И июля 21, об обиде, были они в объезде урочища Бурлука, и как де они ехали версты две, и в том месте видели воинских Татар человек 150 и более. Идут те Татарове от р. Оскола к р. Волчьим водам и к Белогородскому уезду. И от тех татар гонялись за ними два татарина верст с 6, и они де ушли в лес Липяг». Царскою грамотою от 12 апреля 1650 года предписано было «Изюмскую сакму переезжать и беречись одним им (Чугуевским станичникам), а Белгородским станичникам тою Изюмскою сакмою к Сокольим горам ездить не велено».
По той же переписке, в 1663 году, т.е. ранее построения крепости Донцем, Изюм оказывается местом, населенным постоянными жителями.
«Июля 30 (1673 г.) прибежал из Савинской Савинский сторож и сказал, что одноконечно Татарове перешли под Изюмом и на дороге людей побили». Отсель видно между прочим то, что Изюмом в 1673 году называлась местность левого берега Донца.
Несомненно, известно, что при царе Алексее Михайловиче, кроме охранной стражи, в Изюмском юрту жили царские охотники, занимавшиеся в лесах и степях ловлею зверей для царя; и поныне известно в Изюме на левом берегу Донца место с именем зверинца, - здесь берегли пойманных для царя зверей. Вот любопытная память из Белгорода: «лета 7175 (1667) июля 2 по Государеву указу, память Рейтарского строю Ротмистру Андрею Ивановичу Побединскому. Июля 29 писал ты в Белгород к Окольничему и Воеводе Кн. Юрью Никитичу Борятинскому, пришли в Чугуев с степи Чугуевские охотники Емелька Зубков с товарищами и сказовал тебе: изловили они, охотники, на обиходе Великого Государя Алексея Михайловича зверей, 3-х лосей, да кабана, да свинью диких. И ныне те звери в Изюмском юрту; а тот юрт близко Царева города, а кормить де им, охотникам, тех зверей нечем. – Июля 3 числа писано в Цареборисов к приказному Борису Морозову, велено ему в Царев Борисов тем зверям давать корм из Государевых житниц овес, чтобы сыты были. И как к тебе сия память придет: и ты б Чугуевским охотникам, Емельке Зубкову с товарищами, сей день Государя указ сказал, и велел бы в Царев на корм зверям иметь у приказного Бориса Морозова из Государственных житниц овес, чтобы тем зверям, и которые впредь будут изловлены, можно сытыми быти. И приказал бы тем охотникам накрепко, чтобы они Великому Государю послужили, порадели со всяким усердием, и за теми зверьми ходили и кормили их неотложно, и как бы зверей берегли, чтоб с ними не померли и дурна какого без бережения над ними не учинилось. А каких зверей летом по росписям впредь будет изловлено, и ты б о том в Белгород к Окольничему и Воеводам Кн. Я. Н. Борятинскому с товарищами для ведома писал именно. А тех бы лосей к рукам приучали и оброти на них клали бы, и в обротях водили, чтоб те лоси к рукам были привычны».
Таким образом нельзя признать за справедливую ту мысль, что будто русский Изюм основался не прежде 1682 года, хотя эта мысль довольно обыкновенна. Ошибочное мнение о начале Изюма образовалось единственно из несправедливого разумения царской грамоты 1682 года. В грамоте от 17 февраля 1682 года царь Феодор Алексеевич писал к Харьковскому полковнику Донцу: «по челобитью твоему велено тебе, Полковнику, жить в новопостроенном городе Изюме, и в тот город и урочища, которые тому городу смежны, в Спеваковку и на Пришибе, призывать на вечное житье неслужилых Черкас». Это значит, что для образования особого Изюмского полка, что особенно ясно видно в грамоте 1685 года, которую представим ниже.
На горе, возвышающейся над нынешним Изюмом, есть Кременец, след бывшего здесь татарского укрепленного хутора, сделанного для защиты на случай нападения русских. На левой стороне Донца, на речке Изюмце, есть Курган с древним укреплением. И здесь же вблизи – местность, называемая Зверинец. Эти места должы быть признаны местами первоначального русского Изюма. С одной стороны, эти места не имеют другого происхождения в истории, кроме допускаемого нами; с другой – все первоначальные русские и казацкие поселения по Донцу располагались на левом берегу, а правая сторона Донца считалась Крымскою. Что касается до мнения, будто древнейшее Изюмское поселение – Изюмский Курган – находилось при вершине речки Изюмца, в 2 верстах от села Изюмца – Бугаевки, то памятники древности говорят против него и в пользу нашу. В Книге большого чертежа читаем: «а от речки Балыклеи к речкам к Изюму да к Изюмцу, а пали те речки в Донец под Изюмским Курганом, а Царева града верст с 8, и тут Донец Северный взялся». В другом месте говорится: «а ниже Берек больших, верст с 7, пала в Донец речка Ерек Каменный, а меж Берек и Ерка Каменного Изюмский курган, а от Каменного Ерка к новому Цареву граду верст с 10». Видите, Изюмский курган с одной стороны лежит не при вершине речки Изюмца, а при впадении ее в Донец, с другой – он ниже реки Береки, в 8 верстах от Цареборисова, называемого в Чертеже Царевым городом. Таким образом Книга Чертежа вполне утверждает нас в мнении о месте Изюмского кургана, а вместе с тем и о месте первого русского Изюма. Сторожевые русской границы заняли место у самой переправы через Донец, чтобы не пускать татар на левый берег при самой переправе их. Так было еще в 1571 году.
Харьковский полковник Григорий Донец устроил крепость Изюмскую уже на правой стороне Донца, ниже татарского Кременца, - там, где ныне расположен Изюм. Вот что писал об этом сам полковник от 29 июня 1681 года генералу Григорию Ивановичу Косагову: «Ведомо тебе, Государю, буди, что городового и валового сделал я полку своего козаками: на высоком кургане городок огородил палями, округ от поля дубовым лесом, стена 64 сажени, и рву прибавил, (следовательно ров был и прежде) вширь и вглубь; от роскату пальми всяким лесом 49 сажень и рву также; третья стена огороди огорожена и ров ископан 50 сажень, а в той стене на кургане башня до навесу 25 венцев, а на навесу с закатом 10 венцев и чердак; четвертая стена, от берега до кургана 54 сажени, также огорожена и окопана рвом, а на проезжих воротах башня 17 венцев, у четыре угла, и мост, а на той башне почали делать шестиугольный роскат. А от того городка и кургана до большого города, до городовой стены, выкопано рву, вширь и вглубь у полтора сажени, 480 сажень. А земляного валу сделал я, полку своего казаками, 224 сажени, да по той же стене нельзя было уложить валового дела, и ту загородили пальми 40 саженей. А недоделку городил пальми 77 саженй; и рву надобно прибавливать 119 саженей. А твоей присылки людьми Русскими и Черкасами – сделано валу и рву прибавлено 119 саженей. А недоделанного валового дела и башня зачатая, и полбашни валовой надобно делать 90 саженей до берега».
От 20 февраля 1681 года писал он к Когасову, что по указу Государя велено ему «строить на Изюме город большой и в тот город призывать на вечное житье всяких чинов Черкас, и дворы и всякие усадьбы строить», и что он взял для этой цели казаков своего полка и отправился из Харькова 20 февраля, оставив вместо себя в Харькове сына своего Константина. По донесению Константина Донца, с Григорием Ерофеевичем отправилось в Изюм 500 человек и вслед за тем послано еще 1000 человек из полка, а он, Константин, с другими казаками идет на линию.
При полковнике Шидловском проведен был ров от городской стены до Изюмского озера.
Г. Степану Васильевичу Кн. Яков Долгоруков: «нынешнего 206 (1698) года июня 16 писал ко мне в полк Изюмский Полковник Федор Шилов, что около города Изюма острожской городовой стены от Крымской степи ров на 360 саженей засорился, и от острожской стены к реке Донцу по другую сторону к Изюмскому озеру на 160 саженей рву и никакой крепости нет. И в приходе воинских людей Татар Изюмским жителям в том городе быть страшно. А починить де ему того рву и на целом месте рву выкопать и стоячего острогу поставить полчанами своими, за непрестанными службами, не в мочь». Долгоруков предписывает выслать из Чугуева людей для укрепления Изюмской крепости.
Крепость снабжена была пушками и постоянной военной стражей, над которой впоследствии начальником был комендант. В 1784 году так описывали Изюмскую крепость: «в том городе иррегулярная старинная крепость, окруженная земляным валом и сухим рвом; вал вышиною от горизонта 6, шириною в заложении в 10 сажень; ров глубиною в 3 аршина, а шириною в 4 сажени; для въезда в нее сделаны четыре пролома с накладными чрез ров деревянными мостами; внутри оной к двум бастионам присоединена с двумя картинными линиями и валом иррегулярная цитадель; две церкви, одна Соборная каменная Преображения Господня и другая деревянная, во имя Покрова Пресвятой Богородицы; в земле погреб для поклажи денежной казны и сбережения пороха».
Ркп. Ведомость о землях по генеральному межеванию. Путешественник Гюльденштед, бывший в Изюме в 1774 году, так описывал Изюмскую крепость: «Изюмская крепость – правильный продолговатый ретраншемент, имеющий в окружности полторы версты; она лежит на средине возвышенности Донецкой, при подошве горы, возвышающейся на 30 саженей над поверхностью воды. Большая часть её окружена валами, рвами и батареями, а северная сторона на протяжении 200 шагов ограждена только рвом, который совне защищён рогатками, а внутри палисадом. На севере от сего укрепления расположен форштад. В укреплении две церкви, одна каменная, другая деревянная; здесь же купеческие лавки, некоторые общественные строения и присутственный места, а больше ничего. Комендант, с гарнизоном из двух рот, подчинён Киевскому Обер-Коменданту. На ферштаде также две церкви». Reise durch Russland, Th. 2, S. 289.
По истории храмов увидим, что значительная часть черкасов долго оставалась и после Григория Донца у Русского кургана, на левом берегу Донца и уже около 1700 года перешла на правый.
Изюмский соборный храм, каменный, строился во время царей Иоанна и Петра Алексеевичей заботливостью Изюмских полковников Константина Григорьевича Донца и Феодора Владимировича Шидловского, того, который построил Успенский храм в Святогорском монастыре. Собор построен в византийском вкусе, с пятью куполами, покоящимися на пяти высоких тумбах. Он посвящён славе Преображения Господня. Величественный иконостас его, богато украшенный золотом и резьбою, устроен в 1765 году, а храм обновлён был, как видно по старому антиминсу, в 1751 году.
Между утварью соборного храма есть царские дары – Петра I-го: а) Напрестольное Евангелие, М. п. 1707 г., оправленное серебром; б) Священническая риза суто-золотой парчи. По преданию, царь прислал эти дары после того, как в мае 1709 года сам был в Изюме на пути из Азова к Полтаве, во время знаменитой Шведской войны.
В храме хранятся военные значки турецкие, доставленные князем Яковом Федоровичем Долгоруким после завоевания Азова; эти значки напоминают об участии Изюма в Азовской войне; между прочим, провиант для этой войны доставлялся Донцем, который тогда был судоходным, и впоследствии перестал быть таким от мельниц, построенных ниже Изюма в разных местах.
В 1825 году сентября 25 дня в Изюмском соборном храме молился император Александр Благословенный, на пути в Таганрог. А в следующем году, января 5, суждено было совершать здесь же над останками его моление об упокоении души его в обителях праведников.
Недавно построенная при Соборном храме колокольня с теплым храмом в честь Тихвинской иконы Божьей Матери – дар благодарности Изюмских жителей Господу и Пречистой Матери Его за спасение их от холеры 1831 года. Особенное участие при построении её принимали: поручик Даниил Ефремович Зозуля, собравший на сей предмет более 7000 рублей серебром, Изюмский купец Яков Иванович Дехтерев, пожертвовавший от себя более 700 рублей серебром и помещик Федор Николаевич Дурнов, пожертвовавший до 628 рублей серебром. К сожалению, новая колокольня архитектурой своею слишком не соответствует древнему соборному храму.
Кроме соборной Преображенской церкви, в Изюме с давнего времени существуют церкви: Покровская, Николаевская, Воздвиженская и Вознесенская.
Покровский храм деревянный, стоявший в ХVIII столетии около соборного каменного храма, едва ли не был соборным храмом прежде, чем построен каменный Преображенский. В 1703 году казак «Ярема старий» в своём завещании оставлял у «Отца Василия Покровского, жителя Изюмского», деньги свои, дабы церковь «сбудувал за них Покровскую на Изюм». Следовательно, в 1703 году уже нужным оказывалось строить новый Покровский храм. В 1712 году на место О. Василия, поступившего в монастырь, определен к Покровскому храму несчастный Чугуевский протоиерей Яков, удаленный из Чугуева по домогательству недобрых людей. Перестроенный Покровский храм перенесён на кладбище в 1822 году.
В просьбе 1712 года прихожане Николаевского Изюмского храма писали, что храм их построен по благословению М. Иустина (1704 – 709). Мая 4, 1747 года, Николаевский храм сгорел, и по просьбе прихожан – Якова Катрухи и Якова Онищенка, разрешено было построить новый, который освящён, как видно по антиминсу, в 1751 году; храм сей стоял около моста Донецкого.
В деле о моровом поветрии 1719 года видим в Изюме Крестовоздвиженский храм. К 1752 году храм сей уже столько обветшал, что Изюмский полковник Федор Краснокутский просил разрешения построить на его счет новый. И Святитель Иоасаф Горленко выдал грамоту от 4 августа 1753 года.
К 1821 году деревянные храмы Крестовоздвиженский и Николавский обветшали, и на место их построили одну каменную в честь Креста Господня, с придельным престолом во имя Святителя Николая и с такою же колокольнею. Построение сего храма совершилось на пожертвования прихожан. Более других известны дарами: Изюмский купец Иван Бойков, поручик Федор Тимошенков, казенный крестьянин Яков Гризодуб и нынешний церковный староста Гавриил Иванович Бойков. Бойковы, отец и сын, кроме леса и денег пожертвовали более 50000 кирпича и колокол.
На престоле нового храма находятся три креста древние: один кипарисный, обложенный по краям серебром, с подножием серебряным; два другие также кипарисные с надписью «1732 г.». Казанская икона Божьей Матери, по письму древняя. Пожертвована в 1830 году купчихою Прасковьей Радионовой. Сей образ, как известно, куплен был в бывшей деревянной Вознесенской церкви; прихожане соорудили на него серебряную чеканную ризу, весом в 17 фунтов 89 золотников, в благодарную память об избавлении от холеры.
Памятниками древности служат ещё: а) Напрестольное евангелие, М. п. 1711 г., и другое, М. п. 1716 года, с серебряными накладками; б) Цветная триодь, М. п. 1714 г., с надписью: «Крестовоздвиженской Изюмской церкви»; в) Постная триодь, М. п. 1743 г.; г) Часослов полуистового полуустава, К. п. 1682 года при архимандрите Иннокентии Гизеле, с надписью: «Крестовоздвиженской церкви»; д) Требник, К. п. 1736 года при архимандрите Романе; е) Служебник, М. п. 1723 года, с надписью: «Крестовоздвиженской церкви»; - другой, М. п. 1744 года.
Храм Вознесения Господня ныне занимает не то место, которое занимал он прежде. Первый храм первоначального Изюма, довольствовавшегося левым берегом Донца и местностью – Зверинцем, был построен, конечно, не позже 1660 года и находился на берегу реки Изюмца. Слобода, где находился он, называлась Гнидовкой. Это было место низкое и вблизи Донца. От того Гнидовка терпела разорения от полых вод Донца; храм её также подвергался наводнению. Так в 1728 году апреля 9, вода, неожиданно нахлынувшая, повредила престол, и указом 9 февраля 1729 года предписано было соорудить новый Вознесенский храм. В 1741 году видим при Вознесенском храме Священником Иоанна Сеховского, которого отец был сотником в Печенегах.
Тревожимые и разоряемые рекой Донцом жители Гнидовки принуждены были переселиться на левую сторону реки Изюмца, насупротив бывшей тогда небольшой слободки Песок, верстах в 3-х от Изюма. Опустение Гнидовки и заселение Песок побудили перенесть и храм в Пески, что было в 1792 году.
К особенностям Изюма принадлежало то, что как в военно-гражданских делах с 1682 года он был полковым городом, так по духовным делам в нем было Духовное правление, называвшееся сперва Двором Духовным, или Приказом Духовных дел, и протоиерей Изюмского собора был почти всегда Духовным управителем.
Для показания первоначального округа Изюмского Управления, как светского, так и духовного, помещаем здесь царскую грамоту, данную в 1685 году, очень важную по многим отношениям.
После большого титула: «Пожаловали мы, Великий Государь, Белогородского разряду Черкасского Харьковского Наказного Полковника Константина, Григорьева сына, Донца за многие службы отца его, Харьковского ж Полковника Григория Донца, велели ему у того ж полку быть Полковником со отцем его Григорием, вместе; а для береженья того полку и Украинных городов и для скорых сборов и походов жить ему, Константину, в новопостроенном городе Изюме, а в полку у него быть старшине и урядникам и козакам: Изюмским, Остропольским, Двуречанским, Новой Перекопи, Булыклейским, Андреевых Лоз, Бышкинским, Лиманским, Савинским, Цареборисовским, Сенковским, Каменским, и того тринадцати городов. И на то Полковничество дать ему сию нашу Царского Величества жалованную грамоту, за нашею Государскою отворчатою красною печатью. А Полковнику Константину Донцу, видя к себе нашу Царского Величества премногую и высокую милость и жалованье, нам, Великим Государем, и нашим Царского Величества наследником служить верою и всякого добра хотеть, со всяким радением, и над неприятельскими людьми промыслы и поиски чинить со всяким желательным радением, и в полки и в городы к боярам нашим и воеводам про неприятельские замыслы и про приходы и про все чинить ведомосты скорые и подлинные, и службу свою совершать со всякою верностию, без всякой хитрости, также, как и отец его Григорий и иные Белгородского полку Черкасские Полковники служат; - а отцу своему, Григорию, быть во всем послушну, а полку своего старшине и урядникам и всему поспольству в судных и во всяких делах расправу чинить в правду, по старым своим козацким обыкновениям, и держать к ним ласку и привет, чтоб они в Харьковском полку в новопостроенных городах множились и строились, а своевольников и ослушников унимать и держать их в крепости, чтоб в полку было всё стройно и бережно. Писан государствия нашего в Дворе, в царствующем великом граде Москве, лета от сотворения мира 7193 м. января 31 дня».
Таким образом, в округе Изюмского полка вошли те места, которыми прежде заведывал Балаклейский Полковник Черниговец.
В 1739 году в ведении Изюмского Духовного Правления состояли благочиния: Изюмское, Балаклейское, Бурлуцкое (иначе Печенежское) и Купянское, с 55 церквами.
Обращаемся к жителям полкового города Изюма. При такой сильной крепости, какова была по тому времени Изюмская крепость, жители Изюма, казалось, могли быть безопасны от татар. И по Чугуевской переписке видим, что хотя татары много раз хватали на дороге жителей Изюма, но опасались приближаться к Изюму. Зато в первые годы основания грозной крепости Изюмской, Татары особенно изливали злобу свою на полк Изюмский, преимущественно же на слободы близкие к Изюму. Это не проходило без тревог и бед для Изюма. Как в это, так и в последующее время, жители Изюма должны были находиться на постоянной страже против Татар, и тогда, как слишком полагались на свою безопасность, платили за то не дёшево. Последнее было с ними в 1690 году. В то время, когда набожные казаки ходили слушать службу Божью, не взяв наперёд мер должной осторожности, Татары тайно ворвались в Изюм и наделали много бед. Полковник Константин Григорьевич Донец писал к генералу Косагову: «в нынешнем 198 (1690) году мая 5, в 3 часа дня, только вышли из службы Божьей, идучи из церкви в дома не дошли есмо, - скрывшись тайным обычаем Татары, коней с 200 и больше, от Каменки с Крымской стороны под город Изюм пришли, едны одним боком, повише острижной городовой стены, аж до самой фортки, которая у меньшего городку, где я сам живу, и сделана к реке Донцу для воды, а другие наниз города поза городовою стеною до наугольной проезжей Московской башни не много что до кузниц не добеглы, и по конец внутри перекопанного вала у великий Кремянский город убеглы, моих 6 лошадей добрых и людских занялы. И у Кремянскую большую проезжую башню через сторожевой город Кремянский назад пошлы. И в том сторожевом городе на стороже узялы 8 человек, а иные еледва ушли. И Изюмских жителей мужского и женского пола с детьми за городом украли человек 10, а иных порубали и ранили. И мы с старшиною и сотниками и козаками, котрые на Изюм прибували полку моего из городов, за теми неприятелями пошли и выбили из города, и у Кремянца с ними учинили бой. И они, видячи нас, пошли из Кремянца, а мы за ними пошли, тож конные и пешие, за Кремянец до крайнего вала, до самого полудня. А на том бою при них были Янычане (Янычары) с огнистым Турским ружьём. А иные неприятельские люди стояли кошем на реке Каменке и по байракам на засаде, выманили нас за вал у поле. А после того бою неприятельские люди пошли уверх по Донцу». Константин Григорьевич, проведший всю жизнь свою в боях с Татарами, отражавший их нападения на поселения полка своего и ходивший против них с полком своим в Крым и Азов, в 1692 году положил жизнь свою в битве с Азовскими Татарами. Он, «с небольшим числом своих, догнал орду на Гороховатском шляху, разгромил её, но сам поражён был Татарскою стрелою и на другой день умер.
При его преемнике, Феодоре Владимировиче Шидловском, Изюмский полк вместе с прочими получил (в 1790 году) жалованную грамоту с подтверждением преимуществ и с распоряжением о числе казаков полка.
Между тем татары не оставляли в покое Изюмского полка. Это было следствием вышеупомянутой царской грамоты 30 января 1685 года. О разделе городов и слобод между начальствами Харьковского и Изюмского полков (см. ст. о Змиёве). Особенно бедственны были для слобожан 1709 – 1711 годы сперва от донцов Булавина, потом от хитростей Мазепы и Орлика. Последний домогался склонить слобожан к измене то обольщениями, то оружием хана; запорожцы и татары опустошали Харьковский полк; на самой границе Украйны они заняли крепость Новосергиевскую и из ней высылали партии в слободы, частью для грабежа, частью для подговоров к измене. Слободская сторожа России разорила этот притон врагов её. Кошевой Гордеенко и запорожцы основали было кош свой при впадении реки Каменки в Днепр; в 1711 году гетман разорил Сечь. Федор Владимирович с 1707 года был бригадиром всех слободских полков. Менщиков и Рагузинский, оскорблённые Шидловским, успели в том, что несмотря на все труды свои для покоя Слободской Украйны, главный начальник её отдан был под суд. Царь велел конфисковать имения его. Это было в начале 1711 года. Все полки подавали просьбу царю в защиту верности Шидловского и просили возвратить его им,
Шидловский отдан был под суд по доносу о грабежах, учинённых им будто бы в Польше. (Голиков, XV, 199). Царь писал от 23 апреля 1711 года к Апраксину: «Понеже сей плут Шидловский зело богат, того ради гораздо в том покажи верность и труд свой, чтоб деньги, пожитки и заводы его не пропали, но всё чрез верных людей описать» и пр. Прошение полков к Царю в мае 1711 года: «в прошлой зиме на Украину Хана Крымского с ордою, от прельщения воров Запорожцев легкомысленные люди многие его охранением к измене не допущены. А что Хан Крымский и воры Запорожцы склонили к измене вора Пляку и с Новосергиевскими жителями, и собрали в тот город таких же изменников многое число и оный город утвердя охраняли, склоняя и прельщая к измене по Украйне наш народ, а паче держали для свободного и себе на Украйну прихода, от чего не только наши слободские полки, но и Гетманские не без страха были: то когда он, Генерал-Майор, из Киевской губернии к нам возвратился и команду принял, и по указу Сиятельнейшего Графа Федора Матвеевича, отложа страх, в самое ненастное время собравшись, с драгунскими и солдатским полками и с нами, рабами Твоими, ходил под тот город, и без кровопролития взяли и крепость разорили, и будучие при том крепости орда и Запорожцы разбиты, и оная Ханская и воров Запорожцев надежда сближения к Украинским городам истребилась». Прошение подписали Полковники: Сумской Иван Кондратьев и Ахтырский Максим Осипов, Изюмского полка Наказный Полковник Даниил Быстрицкий; Обозные – Сумской Кондрат Морков, Харьковский Василий Ковалевский, Ахтырский Павел Гаврилов; Полковые Судьи – Харьковский Семён Афанасьев (Кветка), Ахтырский Леонтий Степанович (Лесевицкий); полковые Писари и Сотники всех полков; между – первыми Сумской Иван Романов, Ахтырский Александр Лесевицкий; из Сотников между прочими города Харькова Сотники – Иван Чигиринский и Иван Капустянский, Липецкий Иван Черняк, Циркуновский Иван Барабашев, Люботинский Самуил Смородский, Лебединские Иван Татаринов и Василий Штепа, Белопольский Степан Куколь, Краснопольский Михаил Черторийский, Изюмские Эсаул Михаил Пестичь и Сотник Михаил Могилка, Богодуховский Фёдор Павлов, Змиевский Иван Двигубский, Колонтаевский Григорий Боярский, Рублевский Василий Кобеляцкий и пр. О Запорожцах см. Скальковского «Ист. Сечи» Ч. 2, стр. 21, 25 – 28. О Новосергиевске «Матер. Судиенка» Ч. 2, 186.
но следствием просьбы было только то, что Шидловскому велено было состоять генерал-майором по армии. Это было тем неприятнее, что пред тем мало обращено внимания и на другую просьбу полков. Обрадованные милостию царя к гетманским казакам, указом 10 марта 1710 года строго запретившего делать народу обиды незаконным требованием подвод и другими притеснениями, слободские полки подавали от себя красноречивую просьбу царю о облегчении службы их, где жаловалиь на тяжести военного постоя и на разные новые распоряжения. Вследствие сего отменено было распоряжение доставлять лес в Воронеж для постройки кораблей, относившееся преимущественно к Изюмскому полку, и слобожане ограждены были от несправедливых поборов и тягостей. Эту просьбу, замечательную и по слогу, представим мы в приложении.
По царскому указу – Изюмским полком, в 1711 году, управлял Михаил Константинович Донец-Захаржевский. Запорожцы не унимались. В 1718 – 1720 году они, под распоряжениями Крыма, производили такие же грабежи в Изюмском полку, как и в Харьковском. До нас не дошли сведения, какие именно места Изюмского полка подвергались тогда нападениям. Но так как в деле о Харьковском полку прямо сказано, что бедное вознаграждение Крыма за эти грабежи надлежало разделить поровну между Харьковским и Изюмским полками: то нет сомнения, что Изюмский полк пострадал тогда столько же, сколько и Харьковский. По всей вероятности, Запорожцы же занесли в 1718 году чуму в Изюмский полк, и та два года свирепствовала в поселениях его. «В прошлых 718 и 719 годах, во время бывшего в городе Изюме морового поветрия, многие Изюмские обыватели, мирские люди, также и духовного чину Соборные Церкви Преображения Господня Протопоп, Дьякон и приходских Церквей Священники от моровой заразы померли», так писали прихожане Изюмского Собора в мае 1721 года.
К бедствиям Биронова времени, кроме отягощения слобожан поборами и постоями и разных тревог Слободской Комиссии, в том числе по доносу 1733 года на Изюмского полковника Лаврентия Ивановича Шидловского и на есаула Двигубского,
(Комиссия доносила на Шидловского «о пушечной стрельбе, о незаконном завладении казённою землёю, о взятии из магазина на свои расходы провианта и фуража, об увольнении имеющихся во владении его сёл от поставки провианта и фуража, о даче Эсаулу Двигубскому на хуторе и для поселения полковой земли и о определении к таможенным сборам сотника Капнистова (Василия Капниста), который из тех сборов покрал денег рублей со сто и более». Указами, от 29 мая и 31 июня (?) 1754 года, велено незаконно взятое отобрать, а Полковнику Шидловскому «сказать арест на три дня». Собр. Зак. Т. 9. N 6578 и 6610.)
относилось и то, что в 1736, 1737 годах татары страшно опустошили поселения Изюмского полка. Поныне ещё говорят об этом времени: «орда впадала в Изюмский полк и много шкоды зробыла, щоб ей поганой борщу у глаза не видати». А между тем отряды полка с Сотником Василием Капнистом отправлялись из изюма воевать с Крымом, и из Изюма же, в продолжение всей войны 1736 – 1738 годов, отправляли рекой Донцем на байдарах провиант для войска. К довершению бедствий, этим сношениям с Крымом и Азовом Изюмский полк одолжен был чумою, страшно опустошившею Изюмский полк и Изюм. В ведомости 1739 года о праздных местах сказано: «в городе Изюме Церковь Покрова Пресвятой Богородицы без Священника, - а при ней оставших за моровою язвою 10 дворов; Церковь Воздвижения Креста Господня без Священника, при ней оставшихся за моровою язвою 15-ть дворов, определён ставленник; Церковь Вознесения Господня без Священника, при ней оставшихся за моровою язвою 35 дворов, - определён ставленник». По другому делу 1739 года Николаевской церкви Священник Василий Познанский умер от моровой язвы в августе 1738 года. В исповедной ведомости того же года, при всех 5-ти церквах Изюмским показано прихожан 253 души мужские, 278 женских. Между тем по ведомости 1732 года значилось при Соборной Преображенской церкви 163 двора, при Покровской 77 дворов, при Крестной 75 дворов, при Николаевской – 53 двора, при Вознесенской – 73 двора, а всего 368 дворов. После такого опустошения Изюм долго не мог оправиться. Спустя 10 лет после моровой язвы, именно в 1747 году, показывалось в Изюме при Соборной церкви 100 дворов, при Покровской – 38 дворов, при Николаевской – 48 дворов, при Вознесенской – 45 дворов, а всего 268 дворов. При таком положении Изюма даже в 1749 году Николаевский храм стоял пустым, без службы и Священника; при Покровском был Священник, но в нём также не совершалось службы. В 1747 году Консистория сделала было распоряжение прислать в Белгород колокола двух пустых Изюмских церквей в замене разбившихся там Царских колоколов; однако это распоряжение осталось без исполнения: полковые старшины писали от себя, что число жителей в Изюме увеличивается, и они надеются на милость Божью – скоро увеличится ещё более, почему храмы необходимы; да и колокола куплены ими, потому просили оставить колокол в Изюме.
После Михаила Константиновича принимали в своё управление Изюмский полк сперва Василий Гаряистов и в 1731 году бывший Харьковский Полковник Лаврентий Иванович Шидловский. По делам Консистории Горяистов – полковник 1730 года, но он был только наказным); с половины 1743 года был изюмским полковником Иван Григорьевич Квитка, родственник по жене Святителя Иосафа Горленка, отличавшийся мужеством в боях с татарами и поляками, и потому ещё в 1738 году награждённый чином полковника. Он имел счастье, к радости всего полка, получить на своё имя жалованную грамоту благочестивой императрицы Елизаветы Изюмскому полку и потом встречал со слободскими полками императрицу на пути её в Киев. Последним Полковником Слободского Изюмского полка был Фёдор Фомич Краснокутский, человек умный, энергический, но иногда необузданный в порывах самовластия; за резкие отзывы о новом (наместническом) управлении отправлен он был в Казань с лишением чинов и имуществ, и хотя впоследствии, по ходатайству жены – энергической Казачки, возвращён был в Слободскую Украйну, но скоро скончался, не получив чинов.
Богоугодные заведения в Изюме – благотворительное заведение, больница и богадельня.
Средства к жизни, кроме хлебопашества, у казённых крестьян, прихожан Воскресенской церкви, бакши и довольно значительная торговля. Ярмарки: в день Преполовения, в Иванов день, на Воздвижение и в день Димитрия. Оборотного капитала бывает до 200000 рублей серебром. Предприимчивые отправляются в Крым за солью, на Дон за рыбою – преимущественно за таранью, в Бахмут за алебастром.
Приложения:
I. Челобитная государю 1710 года.
Державнейший Царь, Государь Милостивейший! В прошлых годах пришли деды, отцы и братья и родственники наши и мы з родных Малороссийских из Заднепровских городов под твою Государскую Высокодержавную Руку на сей бок Днепра, и будучие в Белгород и Курск Бояре и Воеводы, обнадёживая нас Вашею Государскою неотменною милостию и всякими нашими Черкаскими неотъемлемыми от нас заднепренными прежними вольностями, в защиту Украйны жилыми городами велели нам селиться по Белгородской черте, в диких степях, на Татарских сакмах, которыми местами хаживали Крымские и Нагайские орды под Твои Государевы жилые Украинные города, и для размножения тех новостроящихся городов велели нам призывать на житьё всенадёжно иных нашу братию Черкас, из чего учинено пять полков: Сумской, Ахтырский, Харьковский, Изюмский и Рыбянской; и во время походов тех Крымских и Нагайской орды под Украинные города служили Мы Тебе, Государю, по своему обещанию, не щадя голов своих, верно, також и в изменённые шатошние времена к изменникам не приставали и на прелестные их никакие письма, памятуя себе Вашу Великого Государя Милость, не склонялись.
И в прошлых, Государь, годах, по Указу отца Твоего, Государя, блаженной памяти и брата Твоего, Государской блаженной же памяти, Великого Государя для утверждения тех городов за те наши верные и родительные службы пожалованы мы, велено нам место Твоего, Государевого, годового денежного жалования Твою, государеву, полковую службу служить по нашей Черкаской обыкности, при своих прежних всяких вольностях; и велено заимки занимать, пасеки и всякие грунты заводить, мельницы строить, рыбные ловли занимать, шинки держать и всякими торговыми промыслами промышлять в своих полках безоброчно и беспошлинно, против нашей старой Черкаской обыкности – и оброки, которые до измены Ивашки Брюховецкого на всякие наши угодья и на торговые промыслы были наложены, велено с нас сложить, и впредь тех оброков за вышепомянутую нашу службу на нас править не велено, на те все наши вольности и на грунта и на всякие промыслы в твёрдую нам и детям надежду в будущие годы даны нам Ваши, Государевы, жалованные многие грамоты из Розряда и из Приказа Великой России; и который был в полках наших таможенный сбор в питейную прибыль и конская пошлина, и перевозы на вере и на откуп и Русских людей, и те сборы отданы нам на полки в откуп вовсе без перекупки и без преоброчки, и для обид и налогов и за незвычая нашего иноземчества у тех городов в полках наших Русским людям впредь быть не велено.
Да по Твоему ж, Государеву, Именному указу, для лучшей Тебе, Великому Государю, от нашего народа услуги, велено в полках наших служить конную компанейскую службу указному числу без Твоего, Государева, денежного и хлебного жалованья с наших пожитков, и в то время присланы нам Твои, Государевы, жалованные грамоты, обнадёживаючи нас прежними вольностями, и чтоб, опроче того компанейского денежного и хлебного вспомогательства, никаких тягостей на нас не накладать, и подпомочников в подводы ни в какие посылки не посылать, и быть бы нам при своих прежних старых вольностях, и за тую конную компанейскую службу велено нам ожидать паче прежней лучшей к себе Твоей, Государевой Милости, и ту Твою милостивую грамоту велено нам в полках читать во всенародный слух. И мы, холопы Твои, слышачи Твой, Великого Государя, именной указ в надежду Твоей, Государевой, к нам милости, и неотъемлемых впредь от нас наших козаческих прежних вольностей, со многими трудами и с немалыми денежными и хлебными в набытках своих убытками, ту компанию в полках своих устроили, и ныне держим на своей денежной и хлебной плате. Да с нас же Компанейских подпомочников сверх того берут в Каменный Затон и в Ново_Богородицк и в иные посылки и многие подводы. Да с нас же Компанейских подпомочников сверх того берут в Каменный Затон и в Ново-Богородицк и в иные посылки и многие подводы. Да с нас же посылаются с полку по несколько десятков плотников на Воронеж к корабельному делу. Да в наших же полках, чего прежде никогда не бывало, не только у подпомочников, у самых компанейцов ставят на станциях людей ратных, и тех ратных людей кормить и поить из своих пожитков, и чинить им всякое довольство; а сверх того они, ратные люди, чинят нам в домах наших великое опустошение, тайным обычаем и усильно запас и всякую всячину берут и всякое самовольство чинят, от которых вышеписанных тягостей многое имеем разорение и великие обиды.
И ныне, Государь, мы, старшина и полков наших поспольство, во великой скорби и сумнительстве зостаем, для того, что по Твоему, государеву, указу во всех городах полков наших мельницы, рыбные ловли, пасеки, мосты, перевозы, конские площадки, бани, ледокольни, валки, и иные всякие урочные статьи велено переписать и положить оброк; да у нас же в полках велено заповедать всякое лесное угодье для корабельного строения, и тот, Государь, указ нашей братии в великое оскорбление и в немалую вонтпливость; по тому, что прежние данные нам Ваши Государевы жалованные грамоты и именные указы отставляются, и верные наши многие службы, за что сподевали обрести паче прежнего милость, в беспамятство пришли, и Твоей Государевой милости и прежних наших вольностей без всякой нашей прослуги лишаемся, и ныне, Государь, мы нижайшие Твои рабы, памятуя Твою к себе неизречённую милость, а своё обещание, дерзаем Тебе, Государю, в самую истину донести и свою безмерную тягость и разорение предложити; опасны суще того, чтоб впредь, за неизвещение, нам не быть в Твоём, Государевом, опале, что от тех вышеписанных новосостоятельнх Твоих, Государевых, указов от мельниц, от рыбных ловель, от пасек, от ледоколень, от валков и от иных всяких оброчных статей, о которых в грамотах в полки наши писано, в Твою, Государеву, казну с полков наших прибыли будет малое число, а в службе Твоей, Государевой, конной компанейской учинится великая убыль, и в полках наших великая пустота, потому что наш Малороссийский народ, за неизвычай иноземчества своего, против Русских людей таких тягостей на себе понести отнюдь не может, и от того пойдут все в свободные гетманские города, а иные и пошли уже за Днепр в новостроящиеся города.
А лесного, Государь, дерева, которое годится к корабельному строению, у нас нет, а которое и есть где отчасти, и то самое худое, удобно только на дрова и на мелкое какое строение, а не к корабельному делу; а Сумского и Ахтырского полка города построены на реках, на Псле да на Ворскле, и по иным упалым малым рекам пускать не токмо большого дерева, и самых мелких дров прогнать невозможно, для того что те реки непроточные, заросли болотами, а текут они сквозь города Гетьманского регимента в реку Днепр, а не в Дон и не в Донец, и многие на них загачены плотины. Також и Харьковского полка города построены не наплавных реках, у вершине гнилых речок и от реки Донца в дальнем расстоянии; - Изюмского полка города построены по реке Донцу на Татарских городках, и в тех местах Донец течет вельми узкий крутыми коленами; а по реке Осколу тоже лесного угодья малое число и спускать тою рекою невозможно. А Рыбинского полка в городах лесного угодья, кроме прежних заповедных лесов, самое малое число и от реки Дона в дальнем расстоянии, а иных плавных рек того полка нет, и не только леса, но и дров, кроме реки Сосны, спущать невозможно, потому что речки малые и болотистые.
Всемилостивейший Государь! Просим Вашего Величества за наши прежние многие службы и за кровь и за смерть отцов и детей наших, не вели, Государь, прежних указов отца Твоего, Государя, и братьев Твоих, Государей блаженной памяти, и Своего Государева указа нарушить, и наших Черкасских старых вольностей, чим пожаловани мы, от нас без вины и прослуги нашей отнимать, и вели, Государь, по прежнему своему указу Государеву, теми вольностями нашими нам владеть по старым нашим Черкасским обыкновениям и по прежним указам и жалованным грамотам, а вышеписанные новосостоятельные указы о заповеди лесных угодьев, о мельницах и о рыбных ловлях, о пасеках, о мостах, о перевозах, о конских площадях и ледокольнях, о валках и всяких оброчных статьях, которые в новосостоятельных указах написаны, вели, Государь, с нас сложить и отставить, и впредь таких оброчных статей и иных никаких тягостей не вели, Государь, на нас накладать, для того что наш Малороссийский народ, за неизвычай своего иноземчества, таких тягостей безмерных понести против Русских людей никоими мерами не могут, пойдут врозь, и чтоб нам пред иными своею братьею в оскорблении не быть и достальным всем без остатку не разориться и от таких тягостей Твоей Государевой службы не отбыть.
II. 1710 г. Табель, сколько в Изюме и Изюмском полку в городах на нынешний 1710 год окладных денег в зборе для отсылки в Троецкой.
В Изюме, на Тору, в Маяках, в Цареве-Борисове, в
Змиёве и в прочих того полку городах проезжей пошлины, руб. алт. ден.
Таможенного збору и питейной прибыли, и конской пло-
щадки собрано. 1308 - ?
Да в Чугуев проезжей пошлины собрано на
Нынешний 1710 год в окладе. 248 20 5?
Да в Изюме и Изюмском полку в городах, за
орленную бумагу меньшего и среднего гербов за 15 стоп,
да большого герба за десять и 9 листов в сбор за продажу. 150 26 4
А та бумага прислана из Белгорода в прошлых в
1704 и 1705 годах.
Да в Изюме в полковой Ратуше принято у Изюмского
Протопопа Александра Алешкевича с венечных 445 памятей
неокладных денег 84 2 -
У Андреевского старосты у Ивана Топчицкого принято
с венечных со 119 памятей 19 6 4
У Змиевского Протопопа Стефана Замоского с венечных
со 108 памятей 15 14 1
III. – 1722 г. Квитанция.
1722 г. сентября в 22 д. Белгородской провинции в рентарию принято на прошліе 1717 – 1720 и 1721 годы. руб. алт. ден.
За Изюм: збору с мостов 10 - -
питейной прибыли 15 - -
За Цареборисов: мостовщины 443 9 3
питейной прибыли 1 17 4
За Змиёв: мостовщины и за перевоз 94 30 -
питейной прибыли 17 26 4
таможенной пошлины 1 16 4
с конской площадки 1 12 2?
За Изюмскую и другие оного полку городов
конские площадки 12 10 4
---------------------------
Итого на каждый год 597 23 3?
А за три эти года 1793 4 ?
<<предыдущая||содержание||следующая>>
