Колода В.В.
Уникальный древнерусский топор
Одним из массовых и неоднозначных явлений современной культурной и научно-исследовательской жизни стало коллекционирование предметов старины, которое нередко сопряжено с их несанкционированным поиском (от археологических артефактов до предметов вооружения времён второй мировой войны). Причин здесь видится несколько. Главными же из них, по нашему мнению, являются следующие:
- повышение интереса к истории вообще и к истории края в частности;
- коммерциализация коллекционирования с возможностью материального обогащения;
- методическая и возрастающая техническая вооружённость коллекционеров и самодеятельных поисковиков.
Отношения общества в целом и культурно-научной общественности в частности к подобному коллекционированию неоднозначно. Особенно остро ставится вопрос о деятельности так называемых "чёрных археологов", которые, проявляя значительную инициативу и пользуясь неспособностью охранительных органов реально противостоять им, ведут дело к фактическому изъятию предметов культурной и исторической ценности из информативного поля украинского общества. Попытки государства привести ситуацию с частным коллекционированием и несанкционированными археологическими поисками слабы, непоследовательны и порой невнятны по своим методам и целям. Поэтому в среде профессиональных археологов по отношению к "самодеятельным археологам" сложилось два мнения. Одна группа исследователей считает для себя невозможным любое сотрудничество с непрофессиональными археологами и коллекционерами и, не имея возможности прекратить их деятельность, фактически отказывается признавать их находки как факт культурно-исторической жизни прошлых поколений. Другая группа, сознавая весь негативный спектр деятельности частных коллекционеров и "охотников за стариной", считает возможным, а порой и необходимым использование их материалов в своих работах.
Вопрос отношения к несанкционированной археологии и коллекционной деятельности сложный, неоднозначный и дискуссионный. Он требует отдельного разговора всех заинтересованных лиц. Пока же хочется заметить, что так называемая "чёрная (неофициальная) археология" существует, и отмахиваться от этого явления, не замечать его, уже невозможно. Следует также заметить, что в частных коллекциях нередко пребывают уникальные, исторически и культурно значимые предметы, способные стать украшением любого музея или обогатить науку. Исходя из этого, считаем, что введение в научный оборот отдельных предметов из частных археологических коллекций (не смотря на далеко не полную информативность материала по причине его неверного получения с точки зрения методики) является полезным для науки. Вполне осознавая уязвимость и возможную критику нашей позиции с точки зрения формальной науки, считаем необходимым ознакомление научной и культурной общественности с уникальными археологическими находками и комплексами, о которых нам довелось узнать в последние годы. Некоторые из этих артефактов переданы в Научно-исследовательскую археологическую лабораторию Харьковского национального педагогического университета им. Г.С. Сковороды, где и сберегаются. С некоторыми нам довелось лишь непосредственно поработать и собрать некоторую дополнительную информацию путём собеседования с коллекционерами и авторами находок.
Рис.1 |
Данная работа посвящена одной из уникальных находок предмета древнерусского вооружения на территории Харьковской области, хранящегося в настоящий момент в частной коллекции. Топор с остатками серебряной инкрустации практически на всех гранях (Рис. 1) был обнаружен на распаханном весеннем поле при подъезде к г. Мерефа (Харьковская обл.), в 200 м к востоку от шоссе Харьков-Мерефа. Предмет найден близ восточного края плато правого берега речушки Ржавец, в 3 км от места её впадения в р. Мерефа (правый приток р. Мжа). Какой-либо сопровождающий инвентарь отсутствовал.
Поступивший на обследование предмет вооружения - проушной топор - относится к категории наступательного оружия для ближнего боя. Его вес - 320 г. Размеры изделия, следующие: длина общая - 14,5 см, ширина в месте крепления рукояти - 4 см, диаметр обушка - 2-2,2 см, размер овала проушины - 2,7 Ч 3,1 см; длина лезвия от проушины до режущего края - 9,6 см, максимальная ширина лезвия - 6,2 см. Щекавицы топора заострены, ширина предмета в этом месте - 3,7 см.
По всем морфологическим данным этот топор ближе всего стоит к предметам древнерусского вооружения. Топоры салтовской археологической культуры или неславянского населения Восточной Европы конца I - первой трети II тысячелетия н.э. имеют значительные расхождения с мерефянской находкой. Не спасает положение и находка единственного известного нам инкрустированного топора с территории Волжской Болгарии, которая относится к золотоордынскому времени. Она имеет иную форму и орнамент. Таким образом, несмотря на то, что рассматриваемая в данной работе находка сделана за пределами территорий Киевской Руси и отдельных княжеств периода феодальной раздробленности, мы её относим к кругу древнерусских изделий.
Согласно устоявшейся в науке классификации древнерусских топоров эта находка относится к типу-I - специализированные топоры-чеканы. Их характерной чертой является узкое, продолговатое лезвие треугольной формы. Параметры нашего предмета также вполне вписываются в аналогичные показатели известных изделий этого типа. Датировка таких топоров довольно широка - Х-XIII вв. Отдельные детали позволяют отнести наше изделие к более узкому периоду существования. Лишь в Х-ХI вв. встречаются изделия с коротким, круглым в сечении обушком, что позволяет сузить датировку найденного топора.
Рис.2 Прорисовка топора |
Наличие остатков технически сложного рисунка с применением серебра свидетельствует, что данное изделие было, скорее всего, предметом парадного воинского убранства и принадлежало не рядовому воину, а представителю воинской верхушки или даже особе из княжеского окружения.
Процесс декорирования топора нам представляется следующим. После окончания формирования тела путём кузнечного сваривания двух полос, о чём свидетельствуют соответствующие швы изнутри (сверху и внизу) проушины, на месте будущего расположения рисунка делались небольшие углубления. Они наносились, скорее всего, небольшим зубильцем с коротким лезвием по ещё горячему изделию. Остатки таких неглубоких канавок прослеживаются по очищенной от ржавчины поверхности изделия (Рис.2). Затем в эти канавки термомеханическим способом закреплялась медь, скорее всего проволока. Уже она служила основой для нанесения рисунка серебром. При осмотре находки с помощью 4-х кратной лупы выявилось, что часто под тонким серебряным слоем выявляется и медный. Заметим, что в художественной работе по металлу часто используют приём первоначального меднения с последующим серебрением или золочением. В настоящий момент, без проведения соответствующих металлографических анализов, мы не можем сказать, каким способом наносился тонкий слой серебра поверх меди. Однако заметим, что помимо меднения под серебро, в декоре топора медь использовалась и как самостоятельный декорирующий материал, заполняя живописное поле между серебряными элементами или оттеняя их. Таким образом, на четырёх поверхностях оружия был создан двуцветный орнамент красновато-серебристый (медь и серебро) на фоне серого стального тела изделия.
Реконструкция орнамента рассматриваемого топора затруднительна в силу значительной утраты цветного металла на его плоских гранях.
Несмотря на значительные повреждения, попытку реконструкции орнамента топора по остаткам цветного металла предпринял А.В. Журба (Рис. 3), за что мы выражаем ему признательность.
 Рис.3 Варианты реконструкции узора на топоре |
В связи с этим проблематична и этно-территориальная интерпретация орнамента, его происхождение. Относительно плоских граней можно с уверенностью сказать лишь то, что здесь орнамент не охватывал нижнюю рабочую часть лезвия (Рис. 2а, 2в). Более или менее доступны для реконструкции орнаментальные композиции на внешнем и внутреннем торцах изделия (Рис. 2г). Здесь был нанесён осевой симметричный орнамент. Внизу, на лезвии, он состоял из косых серебряных треугольников с медными вставками в центре и двух полосок по центральной оси - серебряной и медной. На обушковой части эти треугольники были незавершёнными (без верхнего угла); медные, оттеняющие серебро линии, лучше сохранились на внутренней части обушка (Рис. 1; 2г).
Не смотря на поиски аналогий орнаменту, выявленному на мерефянской находке, орнаментика предметов воинского обихода в славяно-русской и русско-скандинавской среде иная. Топоры салтовского, печенежско-половецкого и, в подавляющем большинстве, золотоордынского периодов, не орнаментировались. Большинство из имеющихся в распоряжении исследователей орнаментированных топоров, также, как и наш, найденных вне комплексов. Они обнаружены в Приладожье, в Костромской и Владимирской областях, а также в Среднем Поволжье. Однако, эти топоры имеют иные рисунки, семантически и орнаментально связанные, скорее всего, с северными славянскими и скандинавскими мотивами и традициями. Попытка поиска орнамента аналогичного нашему в изображениях на древнерусских культовых топориках-амулетах оказалась также безуспешной. Среди орнаментальных элементов Киевской Руси и Хазарского каганата, как территориально ближайших и частично синхронных, такого орнаментального элемента, как косой треугольник, также не известно.
Определённое сходство орнаментации мерефянского топора мы находим в аналогичном по назначению изделии одного из аристократических золотоордынских погребальных комплексов с левого берега Дона в Воронежской области. В одном из курганов могильника "Олень- Колодезь", датируемом концом XIII - началом XIV вв., обнаружен инкрустированный золотом и оформленный в зооморфном стиле парадный топор. Его торцевые грани также орнаментированы инкрустацией в виде треугольников и, хотя они не косые, как в публикуемом нами, а равнобедренные, стилистическое сходство всё же присутствует. К сожалению, значительная утрата орнаментации на мерефянском изделии и существенный хронологический разрыв, не позволяют увязать обе находки в единую генеалогическую схему.
Заметим, что и наиболее сходный по орнаментальной стилистике топор из могильника "Олень-Колодезь" также найден в зоне интенсивных контактов древнерусского населения Дона и Золотой Орды.
Таким образом, предмет вооружения, случайно найденный недалеко от г. Мерефа в Харьковской области, - это древнерусский топор, сочетающий в себе качества парадного предмета и боевого топора-чекана и относящийся, скорее всего, к Х-ХI вв. По своей орнаментации он не имеет аналогий и вполне может считаться уникальным изделием древнерусских оружейников. Территория обнаружения изделия является контактной зоной между восточными славянами и кочевым миром. На рубеже I-II тысячелетий здесь нередко разгорались приграничные конфликты, так что находка тут предметов вооружения вполне закономерна. Причины обнаружения именно этого топора в конкретном месте могут определяться в настоящий момент лишь гипотетически: добыча, утрата, свидетельство короткой стычки, подарок и т.д. Материалов для более конкретных предположений явно мало.
Надеемся, что публикация находки уникальной единицы древнерусского вооружения обогатит наши представления о родном крае и дополнит общие сведения об истории вооружения.
P.S. Уже после сдачи статьи в журнал, появилась информация из Белгородской области о том, что в бассейне р. Ворскла в сезоне 2007 г. был найден прекрасно сохранившийся топор с инкрустированным серебряным изображением. К сожалению, судьба его нам неизвестна. По своему сюжету и декору он практически аналогичен топору из Олень-Колодезь (Рис.4), что позволяет предположить их происхождение из одной мастерской.
Рис. 4. Топор из Белгородской области |
Источник: Харьковский археологический сборник Вып. 2
Харьковское областное управление культуры и туризма.
Харьковский Научно-методический центр по охране культурного наследия.
Харьков. Мачулин. 2007
От автора сайта. В приведенной статье довольно подробно указано место этой уникальной для нашего края находки, что вызвало в свою очередь желание посмотреть это место на картах и спутниковых снимках.
Топор " был обнаружен на распаханном весеннем поле при подъезде к г. Мерефа (Харьковская обл.), в 200 м к востоку от шоссе Харьков-Мерефа. Предмет найден близ восточного края плато правого берега речушки Ржавец, в 3 км от места её впадения в р. Мерефа (правый приток р. Мжа)."
В 3 км от места впадения р.Ржавца в р.Мерефа и 200 м от шоссе Харьков-Мерефа на юго-восток, до строительства шоссе проходила старая дорога север – юг.
Участок этой старой дороги, проходившей по местности, не имеющей значительных препятствий и перепадов высот, виден и на спутниковых снимках.
 |
 |
На карте – трехверстке второй половины 19 века, хорошо видно, что дорога соединяла два интересных и важных пункта: место переправы через долину р. Мжа (естественное препятствие на границе лесостепной и степной зон) и известный памятник Киевской Руси Х-ХII вв, городище Донец.
