После разрушения раннеславянского поселения Донецкое городище опустело ненадолго. При Владимире Святославиче (ок. 978—1015 гг.) Древнерусское феодальное государство значительно расширилось и окрепло, но всё время сохранялась опасность нападения со стороны степных кочевников. Владимир Святославич вел ожесточенную борьбу с печенегами. Для защиты от них русских земель он, как говорит летописец, «нача ставши городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне», заселяя их «лучшими мужами». Кроме этой организованной постройки укрепленных городов, шло, конечно, и стихийное заселение пограничной лесостепи. В первую очередь вновь осваивались знакомые и удобные места, которые уже раньше были заселены славянами.

Судя по археологическим данным, и а Донецком городище примерно во второй половине X в, вновь возникает русское поселение. В этом поселении, расположенном на оживленном торговом пути, быстро развивается не только сельское хозяйство, но также ремесло и торговля. В результате этого оно постепенно превращается в небольшой древнерусский город Донец.

Город Донец упоминается в Ипатьевской летописи под 1185 (6693) годом в связи с рассказом о бегстве новгород-северского князя Игоря Святославича из половецкого плена. Через 11 дней от половецких веж, расположенных где-то на берегах реки Тора, Игорь сначала на коне, а затем пешком добрался до древнерусского города Донца .

(Краткий рассказ о походе русских князей в мае 1185 г. против половцев содержится в древнейшем Лаврентьевском списке летописи, составленном в 1377 г. Более полно, с рядом важных подробностей эти события излагаются в Ипатьевской летописи южнорусского происхождения, которая сохранилась в списке XV века. Существуют и более поздние летописные своды, но они имеют меньшее значение. Кроме того, художественному описанию похода посвящена замечательная древнерусская поэма «Слово о полку Игореве» написанная в XII веке, вскоре после похода.)

Сведения об остатках этого укрепленного поселения сохранились и в более поздних документах. Еще в XVI в. в росписях сторожевых пунктов, которые были установлены Иваном IV Грозным для защиты от нападений кочевников на русские земли, отмечаются на р. Уды Донецкое и Хорошевское городища. Весьма осведомленные авторы, составившие в 1627 г. Книгу Большому Чертежу, совершенно точно определяют местоположение Донецкого городища: «А по левой стороне вверх по Удам, выше Хорошего городища, Донецкое городище, от Хорошего верст с 5. А выше Донецкого городища с правой стороны, впала в Уды речка Харькова, от городища с версту; а в Харькову пала речка Лопина».

Таким образом, оказывается, что Донецкое городище, т. е. остатки древнего города Донца, расположено на реке Уды. Это странное на первый взгляд положение объясняется тем, что в эпоху средневековья некоторые реки назывались не так, как сейчас, да и общее представление об основной реке и ее притоках иногда отличалось от современного.

Еще В. Н. Татищев, Н. П. Барсов, В. Г. Ляскоронский, Д. И. Багатей н другие исследователи отмечали, что в XII в. такие источники, как летопись и «Слово о полку Игореве», называют Доном современный Северский Донец. Так, например, автор «Слова о полку Игореве» следующим образом рассказывает о том, как князь Игорь обдумывал свой путь бегства из половецкого плена: «Игорь мыслию поля мерит от великого Дона до малого Донца». Следовательно, Игорю надо было бежать от великого Дона до ближайших русских поселении на малом Донце. Между тем, из сообщения Ипатьевской летописи совершенно ясно, что Игорь находился в плену близ берегов р. Тора — одного из притоков Донца. Готовясь к побегу, Игорь передал половчанину Лавору (Овлуру), который помогал ему: «перееди на одну сторону Тора, с конем поводным». Первым русским городом, к которому стремился и которого достиг Игорь, был город Донец, лежащий на берегу реки, носящей сейчас название Уды.

В 1111 г. русские князья во главе с Владимиром, как сообщает летопись, ходили против половцев «к Дону» и взяли там город Шарукань, сожгли Сугров, а затем разгромили половцев на р. Салнице. Здесь вновь речь идет о событиях, происходивших в бассейне Северского Донца. Местонахождение р. Сальницы (Салницы) точно указывает Книга Большому Чертежу. Сальница — это правый приток Донца, впадающий в него недалеко от современного города Изюма. Под 1116 годом в летописи вновь говорится, что русские войска Ярополка и Всеволода пошли на Дон, и «взяша три грады: Сугров, Шарукан, Балин»(Повесть временных лет по Лавреитьевской летописи. Изд. АН СССР, М.—Л., 1950, стр. 201), хотя известно, что эти города расположены на Донце.

Очень обстоятельно этот вопрос в последнее время исследовал Б. А. Рыбаков, который вполне убедительно доказал, что Доном, или Великим Доном, по крайней мере в XII в. называли современный Северский Донец и нижнее течение современного Дона (от впадения в него Северского Донца до устья). Современную реку Уды, на берегу которой расположено Донецкое городище, называли Донец или Малый Донец.

Территория, охватываемая верховьями Донца, издавна была землей северян. После того как Северская земля вошла в состав Древнерусского государства, она вначале не имела самостоятельности, а находилась в непосредственном подчинении у киевского князя. Первым известным нам самостоятельным чернигово-северским и тмутараканским князем, если не считать полулегендарного князя Чёрного, был в XI в. Мстислав Владимирович, но после его смерти, с 1034 по 1054 г., Северская земля вновь была в подчинении киевских князей.

Однако дальнейшее развитие феодального способа производства создавало условия для раздробленности страны. Укрепление феодального хозяйства на местах вело к тому, что власть отдельных вотчинников окрепла и позволяла им самостоятельно обеспечивать эксплуатацию крестьянства. Одновременно росла и экономическая мощь городов. В такой обстановке единовластие киевских князей становилось для местных феодалов уже излишней обузой, и они стремились к независимому существованию.

Процесс обособления отдельных княжеств наметился на Руси уже в XI в., но окончательно он завершился в первой половине XII в. После смерти в 1132 г. киевского князя Мстислава Владимировича — сына Владимира Мономаха — началась междоусобная борьба, которая окончилась тем, что порядок феодальной раздробленности восторжествовал. Со времени раздела Северской земли на Черниговское и Переяславское княжества заселенная славянами территория верхнего течения Северского Донца входила в основном в состав последнего.

Расположенный на юго-восточной окраине Древнерусского государства город Донец нуждался в хороших оборонительных сооружениях, которые давали бы возможность его населению успешно защищаться от набегов степных кочевников. Во время раскопок 1957 г. действительно удалось вскрыть участки со сравнительно хорошо сохранившимися остатками таких сооружений у юго-западного края городища и с напольной (северо-западной) стороны, где расположены большой вал и ров, отделяющие детинец от посада. Оказалось, что ров сделан на месте естественной лощины, которая была углублена. Искусственный ров, шириной верхней части более 5 м, увеличил выемку примерно еще на 2 м.Вынутая почва была использована для насыпи вала, причем втаскивали ее наверх, по-видимому, в каких-то бадьях при помощи веревок. Обрывки этих веревок найдены в большом количестве в глиняной насыпи вала с наружной стороны. Общая глубина рва, считая от вершины вала в месте съемки профиля, достигает 9 м, я в других местах она еще больше.

На тех участках, где это было необходимо (например, с юго-западной стороны), края городища выравнены подсыпкой, ямы засыпаны камнями и землей. Затем весь детинец был окружен стеной из соединенных друг с другом деревянных клетей, заполненных глиной, иногда с примесью щебня. С внутренней стороны детинца у клетей был устроен небольшой пандус, наклонная поверхность которого позволяла воинам подниматься к верхней части стены для стрельбы по врагам. Край возвышенности, занятой детинцем, для предохранения от размыва был укреплен щебнем.

Остатки нижней части деревянного сруба удалось хорошо проследить у юго-западного края городища. Здесь сохранились остатки обуглившихся бревен, одни из которых лежали вдоль края городища, а другие — перпендикулярно к ним (рис.134). Концы бревен были соединены при помощи выемок, вырубленных в верхней части нижнего бревна, лежавшего перпендикулярно к краю городища. По этим остаткам оборонительной стены детинца видно, что ширина ее была около 4 м. Для того времени это было достаточно сильное укрепление.

Возможно, посад был также защищен какими-то оборонительными сооружениями, но остатки их сейчас трудно отыскать на большой территории, которая многократно подвергалась распашке и перепланировке, связанной со строительством дорог и современных усадеб.

В X—XIII вв. в городе Донце жилища устраивались главным образом в виде наземных домов, но встречались еще и полуземлянки, напоминающие роменские. Остатки наземных жилищ, по вполне понятным причинам, сохранились плохо, однако основные, характерные черты устройства одного из них удалось проследить при раскопках 1957 г. на городище (комплекс «Е»).

Этот дом имел в плане прямоугольные очертания. Контур его вырисовывается по неглубоко врезанным в материк ямкам с остатками дерева (рис.135). Размеры дома, считая по внешнему контуру столбовых ям, 6,30 м. В северовосточной части жилища имелась печь, опущенная в прямоугольное углубление ниже уровня пола. Величина этого углубления —2,40 м. Глубина —1,50 м от уровня поверхности почвы. Слева, от входа в предпечное углубление. вырезанный в материке уступ — своеобразная скамейка или полка высотой до 70 см. Стены предпечного углубления были облицованы деревом. Сама печь имела вырезанную в материке основу. Перекрытие было устроено на деревянном каркасе, опиравшемся вначале на деревянный столбик. Устройство печи ниже уровня пола было очень целесообразно, так как она топилась по-черному. Трубы не было, а дым выходил в волоковое оконце под потолком. При этом хозяйке удобно было стоять внизу, чтобы дым проходил повыше над головой. К западу от предпечного углубления в пределах того же дома под деревянным полом был устроен небольшой погребок.

Остатки одного полуземляного жилища эпохи Киевской Руси были вскрыты при раскопках В. А. Городцоиа еще в 1902 г. В плане оно имело форму четырехугольника со сторонами 3,80 и 4 м. Стены были облицованы бревнами, концы которых вставлялись в пазы угловых столбов, в отличие от более ранних жилищ, где облицовочные плахи были зажаты между земляной стеной и столбами. Вход в жилище был выражен неясно. По предположению В. А. Городцова, он был устроен в виде ступенек, вырезанных в материке. Влево от входа находилась глинобитная печь, сооруженная на небольшом возвышении, вырезанном в материке. Свод лепили из глины на деревянном каркасе, который впоследствии выгорал. Под печи был выложен камнем и обмазан глиной. Пол жилища находился на глубине 1,50 м от современной поверхности почвы.

Остатки аналогичных жилищ были найдены А. С. Федоровским и нами на территории посада. На посаде зафиксированы также остатки хозяйственных построек, погребков (рис.136,3) и ремесленных мастерских.

При раскопках детинца среди остатков X—XIII вв. было найдено несколько наземных построек и одна полуземлянка, но не обнаружено никаких производственных комплексов. Характерны также мелкие вещественные остатки, среди которых — различное оружие, остатки конской упряжи, ключи, замки, разнообразные украшения, остатки бытовой утвари и т. п. Найдено большое количество ям для хранения зерна и других продуктов, железная оковка заступа, шиферные пряслица и ножи. Но остатки орудий для обработки земли и уборки урожая, а также специализированные орудия производства ремесленников здесь совершенно отсутствуют. Точно так же, наряду с костями диких животных, разных рыб и птиц, на детинце попадается много костей домашних животных, но нет и следов хозяйственных построек для содержания скота.

Все это позволяет говорить о том, что на территории детинца жил какой-то представитель феодальной верхушки со своей дружиной и челядью. Обитавшие здесь люди использовали главным образом те продукты, которые получали от подвластного окрестного населения. Этим объясняется своеобразный подбор находок.
Конечно, в детинце такого небольшого окраинного городка, каким был Донец, жил не князь, а его посадник или боярин, который, как и в других местах древней Руси, собирал с подвластного населения разные дани, судебные штрафы, торговые пошлины и наблюдал за выполнением натуральных повинностей. К сожалению, мы не имеем пока для этой территории таких источников, которые позволили бы на местном материале уточнить социально-экономические взаимоотношения крестьян — смердов, ремесленников и других трудящихся, с одной стороны, и феодальной верхушки — с другой.

Основная масса населения жила в городском посаде, который, как показали уже раскопки А. С. Федоровского, был в X—XIII вв. густо заселен. Характерно, что значительная часть горожан, по-видимому, не порвала еще окончательно связи с земледельческим хозяйством. Около жилищ в большом количестве найдены тщательно отделанные хозяйственные ямы. При раскопках даже на сравнительно небольшой площади их зафиксировано более 200. Они имеют грушевидную, коническую или реже цилиндрическую форму (рис.136,1-2). Диаметр ям колеблется от 100 до 220 см, глубина— от 100 до 320 см. Стенки и дно ям иногда обмазаны глиной. Кроме того, дно некоторых ям посыпано древесным углем для предохранения содержимого от сырости. В заполнении ряда ям при раскопках найдены береста и куски сосновой коры, а на самом дне, как правило, лежит один или несколько крупных камней. Эти остатки указывают на то, что над ямами для защиты их от дождя сооружалось перекрытие в виде конического шалаша. Края шалаша иногда для большей прочности прижимались камнями.

Хозяйственные ямы этого типа использовались для самых различных целей. Прежде всего, это были погреба, в которых хранили различные припасы, в частности зерно. Кроме того, в них могли содержать небольших животных. Так, в хозяйственной яме № 11, расположенной около оборонительной стены детинца, на дне был найден полный скелет поросенка. Никто не вытащил его из этой ямы, так как во время пожара, разрушившего город в XIII веке, она была засыпана остатками крепостной стены. Для хранения зерна отдельные ямы использовались недолго, и большинство их еще в древности было заброшено и заполнено различным мусором и землей. Но в некоторых случаях на дне ям удалось обнаружить остатки обуглившихся зерен.

Ямы-хранилища очень характерны для той эпохи. О них упоминает такой важнейший памятник древнерусского права, как «Правда Русская». В статье 43 говорится: «Аже крадеть гумно или жито в яме, то колико их будеть крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун», то есть: «Если обкрадут гумно или (украдут) зерно из ямы, то сколько бы (воров) ни совершало кражу, каждый из них платит по 3 гривны и по 30 кун». Аналогичные хозяйственные ямы встречаются на древних славянских поселениях пе только па территории Советского Союза, но и за его пределами, Например, они найдены на славянском городище Клучов (Чешски Брод), в Чехословакии, которое археолог Кудрнач датирует VIII—IX вв. Изучение зерен, найденных в ямах, а также отпечатков растений на кусках глиняной обмазки, на стенках медных котелков показывает, что в то время местные жители выращивали мягкую и твердую пшеницу, рожь, ячмень, просо, гречиху, лен, мак и, по-видимому, овес. В одной землянке А. С. Федоровскому удалось найти даже целый слой остатков муки грубого помола.

Уже этот перечень выращиваемых растений и обилие ям для хранения зерна свидетельствуют о высоком уровне развития пашенного земледелия. Найдены и различные сельскохозяйственные орудия: железные серпы и косы-горбуши,
железные оковки деревянных лопат, каменные жернова, у которых верхняя рабочая поверхность слегка вогнута, а нижняя соответственно выпукла. Из растительных остатков следует еще отметить находки скорлупы лесного ореха (лещины).

Среди костей домашних животных имеются кости коровы, лошади, овцы, козы, свиньи, собаки и кошки. Следует учесть, что кошка в ту эпоху на нашей территории была редким домашним животным. Находка, в 1929 г. на Донецком городище костей кошки была первым доказательством существования этого животного на Руси. Позже скелет кота удалось найти М. К. Картеру в землянке XIII в. на территории Киева. Встречаются куриные кости и скорлупа куриных яиц, а также кости домашнего гуся.

Дополнением к земледелию и скотоводству служили охота и рыбная ловля. Найдены кости лося, благородного оленя, косули, сайги, медведя, дикого кабана, зайца, бобра, лисицы, волка, белки, куницы, хорька и разных мелких грызунов(Кости животных и птиц из раскопок автора и 1955-1959 гг. определены в Институте зоологии АН УССР доктором биологических наук, профессором И. Г. Пидопличко).

Реки и пойменные озера в окрестностях Донца в то время несомненно изобиловали рыбой и водоплавающей птицей. В «Слове о полку Игореве» рассказывается о том, как питался Игорь во время бегства из половецкого плена:


А Игорь князь поскакал горностаем к тростнику и белым гоголем на воду. Вскочил на борзого коня, и соскочил с него серым волком. И побежал к излучине Донца и полетел соколом под облаками, избивая гусей и лебедей к завтраку, и обеду, и ужину.


Изучение птичьих костей, найденных при раскопках на Донецком городище, показало, что здесь имеются кости глухаря, цапли, орла и очень много костей водоплавающих птиц — серой утки, кряквы, утки-широконоски, утки-шилохвоста, чирка-треокунка, гоголя, чернети белоглазой и даже чернети морской. Много встречается на поселении рыбных костей и чешуи. Определены остатки щуки, карася, окуня, сома, осетра, плотвы, леща, красноперки, синца, линя, сазана, язя, голавля и вырезуба, причем часто встречаются остатки очень крупных экземпляров этих рыб(Определение костей рыб из наших раскопок производили проф. В. Д. Лебедев и Е. А. Цепкий. Кафедра ихтиологии Московского университета). Из рыболовных орудий найдены железные крючки, зубья остроги и глиняные грузила для сетей (рис.139,5-6; 141.6-7).

Но основным занятием жителей Донца было все же не сельское хозяйство и связанные с ним промыслы, а ремесло. Следы разнообразного ремесленного производства выражены в находках па селище (территория городского посада) очень ярко.

Вся керамика, относящаяся к Х-—XIII вв., сделана уже на гончарном кругу и отличается хорошим качеством глины, тонкостью стенок сосудов и прекрасным обжигом в специальных горнах. Обжиг в горнах, где температура достигала иногда 1200°, давал возможность получать прочные водонепроницаемые, сосуды, стенки которых были прокалены на всю толщину. А. С. Федоровскому удалось отыскать пять гончарных горнов довольно сложного устройства. Четыре горна имели одинаковую конструкцию (рис.138). Они представляли собой большую округлую в плане печь, состоящую из двух частей: топки и камеры для обжига. Топка была перегорожена посредине подпоркой-козлом. На эту подпорку опирался круглый под (черень) с большими отверстиями — продухами. В одном из горнов их было восемь. Через отверстия горячий воздух проникал в сферическую обжигательную камеру, где размещались предназначенные для обжига глиняные изделия. Пятый гончарный горн отличается от предыдущих по своему устройству тем, что тут горячий воздух проходил через кольцевой канал, заложенный в самом поде. От этого канала расходилась целая сеть косых тонких каналов, которые пронизывали под. По-видимому, этот горн был по своему устройству близок к более древнему горну Елизаветинского городища на Кубани или к горну, найденному в Фанагории. Однако гибель документации раскопок А. С. Федоровского не позволяет говорить об этом с полной уверенностью.

Гончарный круг и обжигательный горн были необходимыми приспособлениями ремесленников-гончаров. Само слово «гончар» происходит от древнерусского «горнчар». Находка целой группы гончарных горнов в одном месте свидетельствует о том, что определенная часть населения посада Донца была заселена ремесленниками-гончарами, продукция которых, несомненно, удовлетворяла потребности не только жителей города Донца, но и окрестного населения. Вполне вероятно, что часть керамических изделий древнерусских гончаров попадала и в степи, к кочевникам, у которых ремесло было развито слабее. Это подтверждается находками типичных славянских горшков в позднекочевнических погребениях.

Глиняная посуда слоев X—XIII вв. представлена главным образом типичными для этой эпохи горшками (древнерусский «гърньць») разных размеров (рис.139,1-2), сделанными на гончарном кругу. В орнаментации древнерусской керамики преобладают различные сочетания горизонтально прочерченных линий и волн. Реже попадаются горшки, украшенные отпечатками треугольного или прямоугольного штампа, резным орнаментом в виде запятых или «галочек» и пр. В некоторых случаях орнаментировалась не только верхняя часть корпуса горшков, но и венчики.

На донышках горшков довольно часто можно встретить выпуклые клейма, которые вырезались на доске гончарного круга ремесленника и при лепке отпечатывались на дне сосуда. Собрана уже значительная коллекция таких клейм (рис.140). Среди них имеется целая серия клейм с характерным для древней Руси княжеским знаком в виде двузубца или трезубца (рис.140,9-11,13). Некоторые клейма, притом довольно сложные, неоднократно повторяются. Это указывает на большой объем продукции, выпускавшейся одним гончаром, так как его посуда использовалась различными владельцами и вероятность находки донышка с одинаковым клеймом невелика.

Кухонные горшки были самым распространенным типом посуды, но встречаются также обломки кувшинов, кружек, блюдец, мисок, шлемовидных крышек и т. п. изделий (рис. 139,3-4). В большом количестве выделывались также крупные амфоровидные сосуды-корчаги для хранения различных припасов, преимущественно для жидкостей. Найдено несколько обломков редкой в то время поливной керамики. Кроме посуды из глины, выделывались яйцевидные детские погремушки с шариком внутри (рис.143,25), игрушки в виде фигурок животных, птиц, людей и уже упомянутые рыболовные грузила.

В комплексе керамики эпохи Киевской Руси в небольшом количестве встречаются обломки более примитивных, чем основная масса керамики, горшков. Они имеют почти прямой или очень слабо отогнутый венчик, не совсем ровные стенки, грубовато нанесенный орнамент, но сделаны уже из хорошей глины без крупнозернистых примесей и хорошо обожжены. Лепились они, по-видимому, на примитивном, медленно вращающемся гончарном кругу. Такая керамика переходного типа, судя по аналогичным находкам в Старой Ладоге, Новгороде и в других местах, была еще распространена в X в.

Кроме гончаров, в городе жило много других ремесленников. Имеются убедительные находки, свидетельствующие о существовании местного металлургического производства. Остатки самих печей (домниц) для плавки пока еще не обнаружены. Но в ряде мест на селище найдены крицы, куски железной руды и шлаки, которые говорят о том, что добычу железа из руды сыродутным способом производили где-то поблизости.

Химический анализ шлаков показал, что в них содержится: 51—52% железа, 22—23% кремнезема (SiO2), 2—3% извести (СаО), 1% глинозема (А12О8), 0,5% магнезии (MgO) и следы окиси марганца (МnО).

Местные мастера занимались также различными операциями по обработке металлов. Найдены такие приспособления, как различных размеров наковаленки, зубильца, щипчики для ювелирных работ, свинцовые матрицы и медные штампы для изготовления украшений, обломки глиняных и каменных литейных формочек и др. (рис. 142). На селище было найдено более десятка литейных форм, вырезанных из мела, песчаника и сделанных из глины. Они предназначались для отливки лунниц, крестиков и других украшений. В 1953 г. на селище был найден обломок глиняного плавильного тигля. Стенки его были очень обожжены и имели следы окиси меди. Возможно, для нужд ювелирного производства применялись найденные также на селище два небольших глиняных сосудика с воском.

Очень разнообразен ассортимент железных изделий X— XIII вв., которые, несомненно, изготавливались в основном местными кузнецами (рис.141, 142, 143). Среди них мы видим не только такие сравнительно простые вещи, как гвозди, ножи, ножницы, петли для дверей, наконечники стрел, кресала, топоры и пр., но и весьма сложные изделия в виде замков (рис.141,13). Один железный замок имел медные украшения. Целый ряд разнообразных железных изделий, найденных на Донецком городище, был подвергнут специальному металлографическому анализу(Исследование совместно с автором производили сотрудники кафедры технологии металлов Харьковского автодорожного института кандидаты технических наук А. М. Петриченко и Л, А. Солнцев и инженер Л. Д. Фомин). Исследование показало, что многие вещи, от которых требовалась высокая поверхностная твердость в сочетании с вязкой сердцевиной (зубила, стамески, серпы, наконечники бронебойных стрел и др.), были изготовлены из кричного железа и подвергнуты поверхностной цементации. Такие вещи, как кресала и некоторые ножи, подвергались сквозной цементации для получения стали по всему сечению изделия. Многие ножи, сверла, некоторые долота и другие вещи изготавливались путем применения кузнечной сварки стальных и железных полос с последующей термической обработкой — закалкой и отпуском. Изучение микрошлифов свидетельствует о большом искусстве донецких мастеров, которые добивались высокого качества и чистоты сварных швов в местах соединения железных и стальных полос. Своеобразной особенностью местной металлообработки было то, что донецкие мастера чаще, чем ремесленники других древнерусских городов (изделия которых уже подвергались специальному анализу), прибегали к такому приему, как цементация железа.

Жители города Донца достигли также большого искусства в обработке кости и рога. На городище и на селище найдены костяные ручки от ножей и инструментов, гребни, пуговицы, свистки, игральные кости, пряжки, пластинки, украшавшие колчаны или налучья, и другие предметы (рис.145). Костяные и роговые изделия отличаются тщательностью обработки и нередко украшены красивым резным орнаментом. Одним из хороших образцов таких изделий могут служить найденные в 1956 г. два обломка костяной накладки от колчана (рис.145,8). Она вырезана из тонкой пластинки и оформлена в виде стилизованного изображения головы лошади с развевающейся гривой. Вдоль средней части пластинки нанесен изящный орнамент в виде переплетающихся лент.

Наличие на Донецком городище и селище большого количества вещей, сделанных из кости и рога, не случайно. Русские мастера издавна славились своим костерезным мастерством и их изделия высоко ценились во многих странах. Византийские источники указывают, что резьба по кости в XII в. считалась специфически русским мастерством и ее называли «резьбой руссов». Византиец Тцецес сравнивает резьбу русских мастеров по кости и искусством легендарного античного мастера Дедала. С. А. Изюмова, специально изучавшая вопрос о технике обработки кости в древней Руси, пришла к выводу, что древнерусские мастера применяли для обработки кости самые разнообразные технические приемы: распиливание, опиловку напильником, сверление железным сверлом, вытачивание на токарном станке, шлифовку и полировку, различного рода резьбу. Следы применения всех этих видов работ можно видеть и на изделиях, найденных на Донецком городище.

При раскопках на территории городского посада (участок «А») были зафиксированы остатки нескольких косторезных мастерских. На этих участках найдено много оленьих и лосиных рогов, которые носили следы распиливания, обрезывания, обстругивания и шлифовки. Некоторые круглые изделия, найденные на селище (рис.145,5), явно выточены на токарном станке, который был уже известен в эпоху Киевской Руси. Для нанесения орнамента на костяные изделия широко применялись циркульные резцы.

Особо следует отметить, что на городище в 1957 г. найдена костяная рукоятка небольшого хозяйственного ножа, на которой была вырезана буква «добро» (рис. 145, 12). По характеру начертания надпись может быть отнесена к концу XII — началу XIII вв. Рукоятка оформлена очень просто, никаких украшений не имеет, но владелец все же дорожил своим ножом и вырезал па костяной пластинке, по-видимому, начальную букву своего имени. Все говорит о том, что нож принадлежал какому-то рядовому, но грамотному горожанину. Богач не стал бы отмечать своим именем простой нож. Таким образом, мы имеем первое, пока скромное, свидетельство того, что грамотными были не только представители местной феодальной знати, но и некоторые рядовые жители древнерусского города Донца.

Изделий из дерева найдено пока мало, так как они сохраняются очень плохо. Можно лишь отметить остатки обуглившегося свистка, применявшегося, по-видимому, как манок при охоте на птиц. Из специальных инструментов для обработки дерева найдены долота и стамески (рис.142,2,7). Также очень быстро разрушаются в обычных условиях изделия из кожи и тканей. Однако А. С. Федоровскому в слоях золы удалось отыскать обрывки тканей и даже остатки ткацкой основы, которая сохранилась па обломке гребня (бердо) ткацкого станка.

Для разнообразных целей использовался камень. Глиняные пряслица в этих слоях уже не встречаются. Их заменяют появившиеся в X в. пряслица из розового, фиолетового или серого шифера. На Донецком городище и селище они найдены в большом количестве. Некоторые из них украшены резными знаками (рис.143,21-23). Находки обломков шифера со следами неоконченной работы по изготовлению пряслиц свидетельствуют о том, что такие пряслица вырезали не только в далёком Овруче на Волыни, но и в посаде города Донца. Из сланца и песчаника выделывались точильные бруски, из мела вырезались литейные формочки и игрушки, из фосфорита и песчаника — жернова. На территории посада и детинца найдено очень много обломков жерновов и даже целые жернова. Найдена также железная порхлица, что указывает на весьма совершенное и сложное устройство этих жерновов. Верхний камень («бегун» или «верховод») у них вращался легко и плавно. Это достигалось тем, что в специальный вырез нижней части бегуна вставлялся железный подпятник (порхлица), в центре которого имелось небольшое углубление. Конец оси (веретена), закрепленной в нижнем камне, упирался в это углубление, благодаря чему между нижним и верхним камнем можно было создавать необходимый зазор.

У местных жителей, как и в других местах Киевской Руси, с X в. широко распространяется христианство, и поэтому неудивительно, что на Донецком городище и селище часто попадаются бронзовые крестики, а также крестики, вырезанные из мрамора, янтаря, шифера и даже из мела (рис.143, 8-10,19).

Впрочем, следует отметить, что старые языческие традиции сохранялись очень долго. На селище (территория посада) найдено несколько сигарообразных стержней, которые являются раковинами белемнитов — ископаемых моллюсков, широко распространенных много миллионов лет тому назад, еще в меловой период мезозойской эры. В народе их иногда называли «чертовыми пальцами» или «громовыми стрелами». Еще не так давно существовало поверье, что эти «громовые стрелы» обладают особыми, сверхестественными свойствами, в частности, могут излечивать некоторые болезни. Поверхность белемнита скребли и собранный порошок с водой давали пить больным. Следы такого использования белемнитов имеются и на экземплярах, найденных на селище. По-видимому, роль языческого амулета играла миниатюрная бронзовая ложечка, найденная на селище (рис.143,17). Аналогичные предметы языческого культа в виде миниатюрных бронзовых ложечек, топориков, коньков и т. п. вещей известны и среди находок в других местах древней Руси XI—XII вв. Весьма разнообразны по материалу и тю форме женские украшения, найденные как на территории детинца, так и в городском посаде. Среди них имеются бронзовые и серебряные подвески-луниицы (рис.143,7-15), ажурные бронзовые и серебряные подвески различных форм (рис.143,8-9) под-вески из перламутра (рис.143,16), бронзовые браслеты различных типов, бронзовые кольца и перстни (рис.143,4-6, 13-14,18), характерные для эпохи Киевской Руси браслеты из цветного стекла (рис. 146) и другие изделия. В культурном слое X—XIII вв. чрезвычайно много разнообразных бус из прозрачного и пастообразного стекла, из золоченого стекла, из сердолика, горного хрусталя и других материалов (рис. 146).

Среди украшений имеются такие, которые не уступают по тонкости и тщательности работы аналогичным лучшим образцам древнерусского ювелирного искусства, найденным в других городах Руси. Так, при раскопках 1929 г. на селище были найдены два прекрасно сделанных колта. На одном из них были изображены две стилизованные птицы с хвостами в виде красиво переплетенных лент. На щитке другого колта была фигура святого Георгия, изображенного в виде всадника на коне с копьем.

Замечательный меч начала XI века был найден у с. Краснянки в бывшем Купянском уезде Харьковской губернии (территория нынешней Луганской области). Сохранилась верхняя часть меча с рукояткой, украшенной накладным серебром (рис.144,1). При помощи чеканки, штамповки и черни на перекрестие, ручку и навершие меча нанесен весьма сложный узор. А. Н. Кирпичников в своем специальном исследовании древнерусских мечей относит эту находку к типу «А» мечей местного производства. Кроме этого меча, в Харьковском историческом музее хранится еще деталь рукоятки другого меча такого же типа, найденная где-то на Харьковщине. Эта вещь также обтянута тонкой серебряной пластинкой и украшена аналогичным орнаментом (рис. 144, 2а, б).

Несомненно, не все найденные в детинце и на посаде вещи имеют местное происхождение. Изделия из сердолика и стекла, по-видимому, являются привозными. Во всяком случае, пока еще не обнаружено никаких следов обработки сердолика или местного производства вещей из стекла. Некоторые вещи создавали в городе Донце, но из привозного сырья. Так, например, бусы из горного хрусталя делали местные мастера. Об этом убедительно свидетельствуют находки бракованных экземпляров бусин, у которых при неоднократных попытках не удалось просверлить сквозное отверстие для шнурка.
Янтарные нательные крестики и другие мелкие поделки из янтаря, по крайней мере частично, делали местные резчики, так как при раскопках были найдены куски еще необработанного янтаря и незаконченная янтарная бусина. Несмотря на многочисленные следы существования местной металлургии и металлообработки, жители города Донца и его окрестностей приобретали также некоторые металлические вещи, привезенные издалека. На берегу Северского Донца у с. Кочетка (Харьковская область) в 1901 г. был случайно найден оригинальны» бронзовый умывальник (водолей) западноевропейской работы XII века, сделанный в виде фигуры рыцаря, сидящего на лошади (рис.147). В верхней части головы коня имеется большое отверстие, через которое внутрь сосуда наливалась, вода. При наклонении сосуда вперед она выливалась двумя тонкими струйками из ноздрей коня.

Весь сосуд отлит из хорошей бронзы золотого цвета по восковой модели. Очень тщательно изображены кольчуга, чепрак, седло, уздечка, грива коня и другие детали. Такой привозной водолей, несомненно, был очень дорогой вещью, которая могла принадлежать лишь какому-либо представителю местной знати. Находка при раскопках на детинце скорлупы грецкого ореха показывает, что для этой знати привозили издалека не только ценные вещи, но и некоторые редкие продукты.

Известно, что в XII—XIV вв. на территории древней Руси в качестве денежных единиц получили распространение серебряные слитки-гривны различной формы: на юге встречаются обычно так называемые киевские гривны в виде шестиугольных брусков весом около 160 г, а на севере — новгородские гривны в виде палочки весом около 200 г. Восемь половинок монетных слитков новгородского типа найдено в 1909 г. в бывшем Богодуховеком уезде Харьковской губернии.

Проблема торговых путей и характера торговли местного славянского населения в X—XIII вв. нуждается еще в специальном исследовании. Однако уже сейчас можно сказать, что, помимо тесной связи с основными землями Древнерусского государства, жители города, используя водный путь по Северскому Донцу и Дону, вели оживленную торговлю с югом, в частности, с Тмутараканью и Корчевым (Древнерусское слово «Корчев» означает «Кузнецк». Так называлась нынешняя Керчь), а отсюда и с более отдаленными южными и восточными странами и с Византией. Этот путь был хорошо известен арабским купцам еще в раннеславянское время, а об использовании его в X—XIII вв. ясно свидетельствуют нумизматические данные. На территории посада города Донца в 1958 году была найдена медная монета с арабской надписью на одной стороне и с изображением всадника на другой. По определению Д. Г. Капанадзе, эта монета принадлежит сельджукскому султану Рума(Сельджуки — феодальная династия, правившая в XI—XIV вв. в Персии, Ираке, Малой Азии. Рум — у средневековых арабских и персидских авторов название Малой Азии). Иззаддин Кылыдж Арслану II, правившему в 551—584 гг. хиджры, или в 1156—-1188 гг. нашей эры. На Донце возле Коробовых Хуторов найдена византийская монета императора Льва VI (X в.), медная монета византийского императора Михаила VII Дуки (XI в.) найдена на берегу р. Оскола около Купянска, клад восточных илекских монет XI в. был обнаружен у хутора Высочинов на р. Деркуле.

Южный торговый путь по Донцу и Дону был долгое время самым удобным, так как в устье р. Кубани на Таманском полуострове находилось тесно связанное с Северской землей Тмутараканское княжество.

Как уже отмечалось, славяно-русские поселения появились на юге, в низовьях Дона, а затем и в восточном Приазовье довольно рано. Известно, что после неудачного морского похода 941 г. князь Игорь с небольшим отрядом отступил из-под Константинополя к Керченскому проливу.
Очевидно, у живших здесь русских он рассчитывал найти помощь и защиту.

После того как Святослав в 965 г. взял Саркел (Белую Вежу) и покорил ясов и касогов, русские уже прочно утвердились на Таманском полуострове. Под 988 г. в «Повести временных лет» содержится первое упоминание о Тмутараканском княжестве. В состав его входила также восточная часть крымского полуострова с Корчевым (Керчью).

Историки долгое время не знали точно, где находилась Тмутаракань. Споры были разрешены только в результате ряда археологических находок. Еще в 1792 г. на Таманском полуострове была найдена мраморная плита с древнерусской надписью: «В лето 6576 (т. е. в 1068 г.) индикта 6 Глеб князь мерил море по лёду от Тмутороканя до Крчева 14 000 сажен». Действительно, по письменным источникам известно, что в 1068 г. в Тмутаракани правил князь Глеб Святославич.

В последнее время раскопки на месте Тмутараканского городища производила экспедиция Б. А. Рыбакова. На берегу Таманского залива, над остатками древнегреческого городка Гермонассы и византийско-хазарского поселения Таматархи были обнаружены остатки древнерусского города. Выяснилось, что во второй половине X века город был окружен мощной стеной из сырцового кирпича (толщина стены — 8 л). Из сырцового кирпича строились здесь также и дома. Внутри жилищ найдена типичная раннеславянская керамика роменского типа и более поздние славянские сосуды лучшей выделки. С IX в. на горлышках и ручках некоторых амфор-корчаг встречаются иногда буквенные знаки. Раскопки показали, что в XI—XII вв. улицы города и дворики усадеб мостили камнем.

Найдены остатки церквей X и XI вв. Последняя церковь, как известно из летописи, построена князем Мстиславом Владимировичем после удачного поединка, в котором он убил касожского (черкесского) князя Редедю. Археологические исследования полностью подтвердили сообщение арабского географа XII века Идриси, который описывает Тмутаракань, как окруженный возделанными полями и густо заселенный, цветущий город. В нем «есть гавань, постоянный торг и ярмарка, на которую съезжаются со всех окружающих земель и даже из отдаленных краев». Отсюда шли торговые пути в Византию, в Закавказье и по Донцу на север в различные земли Киевской Руси.

Положение Тмутаракани и ее форпоста — Белой Вежи— значительно ухудшилось в начале XII в., когда усилился натиск кочевников — половцев. Наконец, как сообщает летопись, в 1117 году жители Белой Вежи переселились на Русь. 
Примерно в это время прекращает существование и Тмутараканское княжество.

Мирная жизнь населения Переяславского княжества и особенно таких окраинных городов, как Донец, также часто нарушалась вторжениями кочевников. Но местные жители мужественно отражали нападения и не раз сами наносили мощные ответные удары по половецким вежам.

Автобиография Владимира Всеволодовича (Мономаха), который долгое время был переяславским князем, содержит много весьма живописных рассказов о его борьбе с половцами. Возвращение в Переяславль после междоусобицы со своим двоюродным братом Олегом Святославичем из-за Чернигова описывается, например, так: «И отдал брату отца его стол, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль. И вышли мы в Борисов день (24 июля) из Чернигова и ехали сквозь полки половецкие, около 100 человек, считая детей и женщин. И половцы облизывались на нас точно волки, стоя у перевоза на горах, бог и святой Борис не выдали меня им на поживу, невредимы дошли мы до Переяславля.

И сидел я в Переяславле 3 лета и 3 зимы с дружиною своей и много бед натерпелись мы от войны и голода. И ходили на (половецких) воинов за Римов(1Римов — древнерусский город на р. Суле), и бог нам помог, перебил их, а иных взяли в плен».

А в другом месте Владимир Мономах говорит: «И миров заключил с половецкими князьями без одного двадцать, и при отце и после отца, а передал много скота и много одежи своей. И отпустил на волю из оков лучших князей половецких столько: Шаруканевых двух братьев, Багубарсовых трех, Осеневых братьев четырех, а всего других князей лучших 100. А самих князей бог живыми в руки передавал: Коксусь с сыном, Аклан Буркевич, Таревский князь Азгулуй, и иных кметей молодых 15, этих я, приведя живых, зарубил и бросил в ту речку Сальню. А врозь перебил их в то время около 200 лучших мужей».

Жестокие бедствия испытало население Переяславского княжества, как и всего Древнерусского государства, в период татаро-монгольского нашествия. Столица княжества — город Переяславль — после мужественного сопротивления была совершенно разрушена татарами. Обстановку того времени Троицкая летопись рисует следующими словами: «Того же лета бысть пополох зол по всей земли, не ведяху и сами кто где бежит».

В битвах погибло множество людей, большое количество материальных ценностей было уничтожено или разграблено врагами. Некоторые вещи их владельцы успели спрятать в надежное хранилище — в землю, но вернуться за своими сокровищами смогли далеко не все.
К этому трагическому периоду относится один из кладов, найденный еще в 1883 г. в верховьях Северского Донца близ с. Стариково бывшего Корочанского уезда, Курской губернии. В этом кладе сохранились интересные образцы древнерусского ювелирного искусства. Здесь были два серебряных колта, щитки которых украшены гравированными изображениями растений (рис.148,4,8), серебряный двустворчатый тисненный браслет с изображением розеток на черневом фоне (рис.148,3), браслет из витой серебряной проволоки (рис. 148,1), обломки двух шейных гривн из серебра (рис. 148,2), три пары серебряных серег киевского типа (рис.148,5-7), и семь монетных серебряных гривен новгородского типа.

Кто был владельцем этого несомненно очень ценного клада, мы никогда не узнаем. Трудно сказать, откуда он попал сюда. Возможно, это был один из богатых жителей города Донца, который пытался убежать на север при первых же сообщениях о приближении вражеских орд. В пограничном городе оставаться было опасно. И действительно, Донец оказался в числе тех древнерусских городов, которые были полностью разрушены и сожжены татарами в XIII веке.

Слой этого последнего пожарища хорошо заметен при археологических исследованиях во всех разрезах. Деревянная крепостная стена во время пожара разрушилась, остатки недогоревших бревен упали частично на внешний склон возвышенности, а частично внутрь детинца. Забутовка срубов, частично обожженная, рассыпалась, прикрыв те остатки деревянной конструкции, которые еще не успели сгореть.

Следы разгрома крепости видны не только по слою пожарища на месте оборонительной стены, но и при раскопках остатков жилых сооружений. Во время раскопок В. А. Городцова в 1902 г. недалеко от остатков печи второго жилища были обнаружены осколки обуглившегося человеческого черепа. Остатки человеческого костяка со следами ударов каким-то острым рубящим оружием и со следами воздействия огня были найдены и в 1957 г. в верхнем слое почвы посада на участке «А», близком к детинцу.

Таким образом, археологические раскопки ясно показывают, что город Донец был разрушен в неравной героической борьбе с полчищами захватчиков татаро-монголов. После этого разгрома прежняя полнокровная жизнь города уже не возродилась, однако какое-то население некоторое время еще оставалось на старых пепелищах, судя по находкам здесь некоторых вещей и монет конца XIII—XIV века. В частности, п 1960 г. на посаде Донца был найден серебряный пражский грош Венцеслава III (1378—1419) (Определение сотрудника Гос. Эрмитажа В. М. Потина). Количество населения в городе после татаро-монгольского разгрома значительно уменьшилось и часть территории посада, как показывают раскопки, была в это время превращена в кладбище. Но и после того как это место совсем запустело, превратившись до конца XVI века в «дикое поле», воспоминание о существовавшем здесь древнерусском городе не изгладилось в народной памяти. Документы XVI—XVII вв., о которых упоминалось ранее, точно указывают место Донецкого городища, т. е. остатков города Донца.

Раскопки Донецкого городища и селища открывают перед нами неизвестные по письменным источникам, но яркие страницы жизни древнерусского города, который был не только пограничной крепостью, но и значительным торгово-ремесленным и культурным центром своего времени.