ИЮНЬ 1942 Г. К ВОСТОКУ ОТ ХАРЬКОВА

ГЛАВА VI. ОПЯТЬ НАСТУПАЕТ ВРАГ
I
В результате неудачной Харьковской наступательной операции ослабленные войска Юго-Западного фронта перешли к обороне. Линия фронта проходила по руслу р. Северный Донец. Только в трех местах она не совпадала с течением реки. В районе юго-западнее Волчанска и южнее Балаклеи у населенного пункта Савинцы войска 38-й армии занимали плацдарм на правом берегу реки Северный Донец. Восточное Чугуева, от населенного пункта Печенеги до г. Балаклея, на левом берегу реки был обширный плацдарм у противника. В последней декаде мая здесь было отмечено резкое оживление в расположении противника. Данные разведки и показания пленных подтвердили сосредоточение вражеских войск на Чугуевском плацдарме. Очевидно, враг придавал важное значение удержанию плацдарма и поэтому зимой и весной 1942 г. ценой огромных потерь упорно цеплялся за свои позиции. Для их защиты он бросал в бой не только тыловые части, но и учебные команды, в том числе и танковые в пешем строю.
Ожесточенность майских боев на Старосалтовском и Барвенково-Лозовском плацдармах не оставляла сомнений в намерениях врага. Вероятно, он стремился вытеснить советские войска с плацдармов на правом берегу реки Северный Донец и занять выгодные позиции для развертывания дальнейших активных действий. Опасаясь удара в направлении г. Купянск, главнокомандующий Юго-Западного направления Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко приказал участок фронта на Старосалтовском плацдарме передать 28-й армии. Усилия 38-й армии должны были быть сосредоточены на обороне 60-километрового участка фронта против Чугуевского плацдарма противника. Оборона 199-й и 304-й стрелковых дивизий на этом участке фронта уплотнялась частями 277-й и 278-й стрелковых дивизий. По обе стороны железной дороги и шоссе Харьков - Купянск создавались оборонительные рубежи, промежуточные и отсечные позиции.
Местность, которая лежала перед 38-й армией, представляла собой широкие степные просторы, где можно было применить в больших масштабах все роды войск с их многочисленной техникой, особенно танки и авиацию. И не вызывало сомнения, что враг постарается использовать эти преимущества для осуществления своих планов. Такое предположение о намерениях вражеского командования подкреплялось данными разведки. Командование фронта на основании данных разведки о сосредоточении вражеских войск и показаний пленных пришло к аналогичному выводу. Поэтому решение об укреплении обороны не было неожиданным для меня. Все явственнее вырисовывалось и то, что противник готовился нанести удар в направлении Купянска, т. е. опять-таки в полосах 28-й и 38-й армий. Прибытие под Харьков свежих соединений из Западной Европы, подтягивание из глубины пополненных танковых дивизий, сосредоточение и активизация авиации, а также создание громадных запасов материальных средств - все это говорило само за себя.
Потому-то командующий фронтом и отдал приказ об усилении войск на самом угрожаемом участке. Это решение командующего являлось существенной частью мероприятий, намеченных в то время Военным советом Юго-Западного направления. Они вытекали из новой оценки обстановки, сложившейся на юге Советской страны к 29 мая 1942 г.
Согласно имевшимся данным, войска противника были сосредоточены в следующих полосах: от Обояни до Харькова - семь пехотных дивизий восточнее Харькова от населенного пункта Печенеги до р. Изюм - четырнадцать пехотных, шесть танковых и одна-две моторизованные дивизии от Изюма до Лисичанска -семь пехотных дивизий от Лисичанска до Таганрога - шестнадцать пехотных дивизий. Сюда же намечалось перебросить из Крыма пять-шесть пехотных и две танковые дивизии.
Соотношение сил в трех из этих полос не было угрожающим, и советские армии находящимися в обороне дивизиями могли предотвратить прорыв немецко-фашистских войск на восток. В четвертой же, на фронте Печенеги - Изюм, было явное превосходство на стороне противника, особенно в танках. Даже фронтовые резервы не вносили существенных коррективов. Это и была полоса 38-й армии.
Исходя из группировки вражеских войск, соотношения сил и стремления противника прорваться на Кавказ и завладеть источниками нефти, командование Юго-Западного направления пришло к выводу, что немецко-фашистские войска могут предпринять наступление в ближайшие 5-10 дней. Наиболее вероятным считался главный удар с Чугуевского плацдарма на Купянск и вспомогательный из района Изюм на Старобельск. В случае успешного исхода крупная группировка противника выходила на правое крыло и в тыл Южного фронта. Непосредственная угроза возникла также на левом крыле Юго-Западного фронта.
Для противодействия намерениям вражеского командования было решено организовать за счет внутренней перегруппировки прочную оборону на стыке двух фронтов в полосах 38, 9-й и 37-й армий. В то же время Военный совет направления считал, что имеющихся сил было недостаточно для успешного отражения главного удара противника. Поэтому оп просил Ставку усилить войска не менее чем тремя стрелковыми дивизиями, танковым корпусом, артиллерией ииметь на этом важнейшем направлении свои резервы.
Из сказанного видно, что участок фронта, обороняемый 38-й армией, считался одним из наиболее угрожаемых на юго-западном направлении. Предполагалось также, что он находится на направлении предстоящего главного удара противника. Ход событий подтвердил это. Вообще оценка обстановки Военным советом Юго-Западного направления, сделанная в конце мая 1942 г., и выводы по ней{76} выгодно отличались от ряда предшествующих подобных оценок и выводов своей реалистичностью. И все же эта оценка касалась лишь ближайшего будущего. Она не распространялась на всю летнюю кампанию. Произошло же это потому, что командование и штаб Юго-Западного направления и фронта продолжали придерживаться прежней точки зрения относительно немецко-фашистских планов на лето. Вследствие этого, указав на сосредоточение крупных сил противника на юге, они не сделали вывода о том, что именно здесь, а не на московском направлении, развернется летнее наступление врага.
Такой вывод в сущности и должен был исходить прежде всего от Военного совета Юго-Западного направления. К сожалению, он не был им сделан ни до неудачной Харьковской наступательной операции, ни после нее. Иначе говоря, по-прежнему ожидались два удара главных сил немецко-фашистских войск: один - в обход Москвы с юго-востока с целью выхода на Волгу в районе Горького и изоляции столицы от важнейших промышленных и экономических центров Поволжья и Урала второй - на Кавказ, к источникам нефти. Оценка обстановки, сделанная к 29 мая, фактически соответствовала точке зрения о том, что противник готовится нанести на юге не главный, а вспомогательный удар и что наступать основными силами оп намеревается на московском направлении.
Таким образом, сложившаяся на юге к концу мая 1942 г. неблагоприятная для нас обстановка усугублялась тем, что войска здесь не готовились к отражению наступления главных сил противника. Вместо этого Военный совет Юго-Западного направления проводил меры, направленные на парирование предполагаемого вспомогательного удара. Это и оказало глубоко отрицательное влияние на весь ход событий лета 1942 г.
II
Начались эти события, впрочем, примерно так, как предполагалось в оценке обстановки Военным советом Юго-Западного направления от 29 мая. Я имею в виду удар противника в направлении Купянска и Старобельска.
Нанесенный противником в мае удар на барвенковском выступе не исчерпал задач операции "Фридерикус I". Теперь известно, что одна из ее целей, в частности, заключалась в том, чтобы полностью овладеть правым берегом Северного Донца. Но именно этого противнику и не удалось добиться. В руках 38-й армии, как уже отмечено, оставались два плацдарма на правом берегу реки - Старосалтовский и в районе населенного пункта Савинцы.
Такая конфигурация фронта не устраивала командование группы армий "Юг". Кроме того, на очереди у него была следующая операция, получившая кодовое название "Вильгельм". Цели ее, как говорил впоследствии Ф. Паулюс, состояли в том, чтобы
"1) заблаговременно, еще до начала главного наступления, форсировать р. Донец
2) занять выгодную позицию, с которой можно было бы нанести удар по южному флангу русских войск, находящихся в холмистой местности восточное Белгород
3) достичь на южном фланге р. Бурлук, тем самым обеспечить защиту фланга 3-го танкового корпуса 1-й танковой армии, который через Купянск должен был повернуть на юго-восток".
Таким образом, это была лишь еще одна частная операция, осуществлявшаяся в интересах подготовки "главного наступления". Главный удар, нацеленный на Купянск, должны были отразить прежде всего 28-я и 38-я армии. Здесь, на фронте от Волчанска до Изюма, противник обладал большим превосходством в силах и средствах, особенно в танках. Он имел 14 пехотных, шесть танковых и одну-две моторизованные дивизии. Им противостояли войска 28, 38-й, правого фланга 9-й{78} армий и фронтовые резервы - всего 10 стрелковых, шесть кавалерийских дивизий, танковый корпус и семь отдельных танковых бригад. Все они имели неполный состав. Особенно ослаблены были три стрелковые и три кавалерийские дивизии, а также пять танковых бригад.
В описываемое время в целом на советско-германском фронте превосходство в силах и особенно в технических средствах ведения вооруженной борьбы было на стороне противника. И Красной Армии предстояло выдержать еще немало суровых испытаний, прежде чем Советский Союз превзошел врага в этом отношении и окончательно повернул в свою пользу ход войны.
Но вернемся к обстановке, которая сложилась к тому времени. Уже в конце мая и особенно в самом начале июня появились все признаки подготовки врага к наступлению. На всем фронте нашей армии сосредоточивались его пехота и танки. Артиллерия производила пристрелку целей, авиация непрерывно дежурила в воздухе. Из глубокого тыла противника прибывали крупные подкрепления и резервы. Убедившись в том, что на участке 38-й армии враг будет наступать крупными силами, мы стремились всесторонне подготовиться к отражению его удара. Однако в нашем распоряжении оказалось всего лишь несколько дней.
Как уже отмечалось, и декабре 1941 г в связи с переходом от обороны к наступлению все командиры и красноармейцы внутренне перестроились, воодушевились. И теперь, после нескольких месяцев наступательных действий, было еще труднее видеть, что советские войска вновь вынуждены обороняться. Ведь зимой, да и весной, казалось, что инициатива окончательно перешла в руки Красной Армии. Хотя можно было ожидать новых попыток врага опять захватить ее, однако верили, что ему это не удастся. Более того, многие из нас полагали, что Красная Армия уже в состоянии немедленно выбросить захватчиков с советской земли. Проявлением этого и являлись, в частности, планы наступательных действий, разработанные Военным советом Юго-Западного направления. Предусматриваемая ими серия ударов по врагу с целью оттеснить его до Днепра была, несомненно, задумана как начало изгнания оккупантов с территории нашей Родины. Между тем противнику удалось тогда нанести Красный Армии тяжелые поражения на Керченском полуострове и на барвенковском выступе. В те дни враг крупными силами перешел в наступление на Севастополь. А теперь и на берегах Северного Донца советские войска стояли лицом к лицу с превосходящими силами врага, изготовившимися для нанесения нового удара. Иными словами, обстановка резко изменилась и предстояла длительная, упорная оборона.
Я уже говорил, что соединения 38-й армии в основном выполняли наступательные задачи всю зиму, всю весну и даже в дни, когда противник окружил на Барвенковском выступе часть войск Юго-Западного и Южного фронтов. Тогда каждый воин армии жил одной мыслью: вперед!
Иной стала задача теперь. Враг готовился к наступлению, и надо было в короткие сроки создать прочную, глубоко эшелонированную оборону. Настолько прочную, чтобы она стала непреодолимой и для пехоты, и для танков противника. Требовалось укрыть личный состав от поражения артиллерийско-минометным огнем и особенно авиации. Штаб армии должен был предусмотреть различные варианты действий противника, спланировать эффективные мероприятия своих войск по каждому из них и организовать взаимодействие родов войск на различных этапах предстоящих боев. Одна из важнейших задач в те дни состояла в том, чтобы подготовить бойцов к упорной обороне. Принцип обороны прост: стоять насмерть. Так должен был стоять стрелок, пулеметчик, минометчик, каждый воин. За его спиной Родина, семья, дети. Погибли его товарищи, убит командир, но он должен по-прежнему сделать все, чтобы уничтожить врага. Он не должен отступать ни на шаг. Таков приказ. Он может отступить только по приказу своего командира.
Да, нам предстояло стоять насмерть. Необходимо было не только подготовить личный состав к пониманию изменившейся обстановки, но и разъяснить, что успех ныне зависит исключительно от стойкости в обороне. Оборудованная местность всегда была верным союзником воинов в бою, поэтомутребовалось создать глубоко эшелонированную оборону. Бойцы зарылись в землю. Даже танкисты приданного армии 22-го танкового корпуса (командир генерал-майор А. А. Шамшин) закопали в землю танки по башни. Корпус входил во второй эшелон армии, который был сосредоточен, как и все ее главные силы, на правом фланге - у шоссе и железной дороги Харьков - Купянск. Враг пытался ввести нас в заблуждение относительно направления своего главного удара, но мы разгадали смысл ложного маневра в районе Балаклеи, где противник имитировал сосредоточение войск, и резервов туда не перебросили.
Полностью осуществить все намеченные мероприятия 38-я армия не успела. Не хватило времени. Это обстоятельство, а главное - значительное превосходство сил противника и предопределило исход вскоре начавшихся боев.
III
10 июня в 4 часа утра после 45-минутной артиллерийской подготовки танки и мотопехота противника, поддержанные мощной авиацией, перешли в наступление. Они атаковали наши позиции на многих участках фронта армии, в том числе из района Балаклеи в направлении Савинцы (см. схему ).
Но к 11 часам дня окончательно определилось, что и там, и у населенных пунктов Волохов Яр, Яковенково вражеское наступление носило чисто демонстративный характер. Как мы и ожидали, главный удар наносился вдоль дорог на Купянск. Он пришелся на стыке правофланговой 277-й и 278-й стрелковых дивизий. Еще в 6 час. 30 мин. пехота и танки врага нанесли удар по правому флангу 852-го стрелкового полка 277-й стрелковой дивизии. Вытеснив его из Худоярово и из рощи восточное Николаевки, противник спустя еще час овладел населенным пунктом Малые Крынки. К 10 часам он занял и Гетмановку. 278-я стрелковая дивизия в то утро отбила все атаки. Но после того как противник захватил Малые Крынки, он смог оттуда ударить во фланг этой дивизии на Ново-Степановку и овладеть ею. Дальнейшее его наступление на восток было остановлено огнем танков 22-го танкового корпуса на рубеже Мостовое - Татьяновка - Богодаровка.
В этот момент мне (я находился на наблюдательном пункте) доложили:
вызывает для переговоров по прямому проводу заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Я поспешил к аппарату Бодо, на ходу обдумывая краткий доклад. Но докладывать пришлось не заместителю начальника Генерального штаба.
- С вами сейчас будет говорить товарищ Сталин,- сказал Н. Ф. Ватутин после обмена приветствиями. Верховный Главнокомандующий, поздоровавшись, попросил доложить обстановку. Отвечая, я начал прямо с того, что противник потеснил войска армии, нанеся превосходящими силами удар по ее правому флангу. Далее доложил, что главные усилия врага сосредоточены на купянском направлении, однако там ему пока удалось продвинуться лишь на 3-4 км. Выслушав, И. В. Сталин заметил:
- Немецко-фашистские войска на советско-германском фронте проявляют в настоящее время активность только в районе Волчанска и восточное Чугуева, т. е. против вас. Это облегчает отражение ударов противника. Далее он спросил, какие меры принимаются для того, чтобы не допустить прорыва вражеских войск к Купянску.
В момент, когда происходил этот разговор, войска армии сдерживали наступление врага ценою больших усилий. Противник продолжал осуществлять массированные атаки танков. Его артиллерия и минометы вели ураганный огонь. В воздушных налетах участвовало 150-200 фашистских самолетов. Они действовали группами по 12-15 машин, непрерывно наносивших бомбовые удары по нашим боевым порядкам. Но ничто не могло сломить сопротивление обороняющихся войск. Противник потерял до 60 танков, но так и не смог пробиться вдоль шоссе на Купянск. Обо всем этом я и доложил Верховному Главнокомандующему. Рассказал о закопанных в землю танках 22-го танкового корпуса, преградивших своим огнем путь врагу. Доложил о подготовляемом контрударе, который мы намечали нанести на рассвете следующего дня. Наконец, сказал, что войска армии приложат все силы для отражения удара и срыва наступления врага. Выполнили ли мы это обещание? Не сумев сломить сопротивление войск 38-й армии вдоль шоссе на Кунянск, противник во второй половине дня 10 июня повернул на северо-восток. Там, на участке 277-й стрелковой дивизии в районе населенного пункта Отрадное, расположенного на северном берегу р. Большой Бурлук, к 17 часам действовало до 150 вражеских танков. Превосходящие силы противника продолжали теснить 277-ю стрелковую дивизию. Понеся большие потери в личном составе и вооружении, она к исходу дня вынуждена была начать отход. В течение ночи части дивизии отошли в район населенных пунктов Орошимовка, Крейдянка, расположенных на той же реке, только в ее верхнем течении, на западном берегу. После этого почти весь район, ограниченный с запада Северным Донцом, а с юга и востока Большим Бурлуком, оказался в руках у противника. Исключение составили лишь его восточная часть, на которую отошла 277-я стрелковая дивизия, а также северная.
Той же ночью в образовавшийся прорыв в междуречье Северного Донца и Большого Бурлука вошли две вражеские дивизии - пехотная и танковая. В то время как части 277-й стрелковой дивизии отступали к востоку, колонны войск противника двинулись к северу, в направлении населенного пункта Великие Хутора. Что влекло их туда? Можно было предположить, что эта группировка имела задачу продвинуться еще дальше к северу. Там она могла ударом в направлении г. Белый Колодезь соединиться с другой активизировавшейся группировкой немецко-фашистских войск - волчанской. Одновременно это грозило окружением 28-й армии. Но было вполне вероятно, что продвигавшиеся к северу две дивизии противника имели и другую цель - обойти правый фланг 38-й армии и с северо-запада прорваться к Купянску. Сорвать любое из этих намерений и должен был подготовляемый нами контрудар. Намечалось нанести его 11 июня в 3 часа утра в направлении Шевченково, Худоярово. Цель - уничтожить прорвавшуюся вражескую группировку и восстановить положение на правом фланге 38-й армии. Для нанесения контрудара были выделены 22-й танковый корпус, 162-я и 278-я стрелковые дивизии, 3-я и 156-я танковые бригады. Командование танковой группой было возложено на генерал-майора Н. А. Новикова, бывшего командира 3-й танковой бригады, а с 7 июня - моего заместителя по бронетанковым войскам.
Ночью, когда соединения контратакующей группы готовились к нанесению контрудара, потел сильный дождь. Ливень сразу сделал непроезжими все грунтовые дороги. В результате горючее и боезапас для танков были доставлены с опозданием. Это в свою очередь привело к тому, что, например, части 22-го танкового корпуса начали атаку не одновременно. А на участке 162-й стрелковой дивизии по той же причине пехота наступала без танков непосредственной поддержки. Что касается 133-й танковой бригады (командир полковник Н. М. Бубнов), то она пошла в наступление только в 11 часов. Произошло это потому, что бригада до 4 часов утра вела бой с танками противника, прорвавшимися, как уже говорилось, на участке 277-й стрелковой дивизии.
Кстати, танкисты полковника Бубнова нанесли большой урон противнику, но и сами лишились значительной части своих боевых машин. В строю осталось только 12 танков. В той или иной море были ослаблены в недавних боях и другие соединения, участвовавшие в нанесении контрудара.
Во много раз усложнили задачу 38-й армии и действия вновь активизировавшейся авиации противника. Она, как и накануне, безраздельно господствовала в воздухе. Фашистские летчики наблюдали за передвижениями советских войск, и это помогало вражескому командованию раскрывать наши намерения. Тесно взаимодействуя с тапками, авиация врага наносила непрерывные удары по огневым позициям артиллерии и скоплениям войск. Только против танков, участвовавших в контрударе 38-й армии, она совершила около 1200 самолето-вылетов. Наконец, контратакующая группа генерала Н. А. Новикова сразу же натолкнулась на сильное противотанковое прикрытие противника. Конечно, никто не. ожидал легкого успеха. Было ясно, что противник не мог не учитывать возможности контрудара, а следовательно, и принял соответствующие меры. В этих условиях успех зависел от стремительности действий контратакующей группы, от одновременности ее удара всеми силами, собранными в кулак. К сожалению, такого удара не получилось. Когда наконец все входившие в группу соединения пошли в атаку, то оказалось что в это же время враг возобновил наступление силами 62-й и 297-й пехотных, 14-й и 23-й танковых дивизий.
В результате всего этого 22-й танковый корпус не смог выполнить поставленную задачу. Но в то же время своим ударом он остановил дальнейшее продвижение противника на восток. Тем самым была сорвана попытка врага форсировать р. Большой Бурлук и наступать на Купянск. Одновременно танкисты 36-й и 168-й танковых бригад (командиры полковник Т. И. Танасчишин и подполковник В. Г. Королев), входивших в состав 22-го танкового корпуса, обеспечили занятие 242-й и 9-й гвардейской стрелковыми дивизиями рубежа Крейдянка - Аркадьевка - Огурцовка. Эти две дивизии были переданы нам из фронтового резерва, и командование армии усилило ими оборону на направлении главного удара противника. Большего успеха добились 3-я (командир подполковник В. И. Красноголовый) и 156-я (командир полковник Г. И. Соколов) танковые бригады. Во взаимодействии с правофланговыми частями 278-й стрелковой дивизии они завязали бои за Ново-Степановку и Новый Лиман. Вскоре первый из этих населенных пунктов был ими освобожден. Враг же одновременно с отражением нашего контрудара предпринял наступление в районе Средний Бурлук, Красноармейское, Орошимовка. Здесь в полдень 9-я гвардейская стрелковая дивизия отразила натиск пехоты и 45 танков. Пять часов спустя противник бросил в атаку до 100 танков. Часть из них прорвалась в северном направлении - на Ново-Александровку. Это дорого обошлось врагу: было подбито и сожжено 42 фашистских танка. Но и такой ценой противник не достиг своей цели - прорыва на Купянск. Не сумев добиться этого ударом с запада, немецко-фашистское командование решило взять город обходным маневром. Для этого удар из района Средний Бурлук был нацелен на ст. Гусинка. Таким путем предполагалось перерезать железную дорогу Волчанок - Купянск. Далее намечалось наступлением с северо-запада, обходя главные силы 38-й армии, овладеть Купянском. Вероятно, гитлеровскому командованию этот замысел казался весьма удачным. Удары противника нарастали. Обстановка все время осложнялась. Обменявшись мнениями с членами Военного совета бригадными комиссарами Н. Г. Кудиновым и В. М. Лайоком и начальником штаба полковником С. П. Ивановым, мы пришли к выводу, что вышеупомянутыми действиями вражеские войска у Базалеевки подставляют под удар свое самое чувствительное место - фланг и тыл. Мы считали, что, повторив контрудар в направлении этого населенного пункта, могли бы выйти к Северному Донцу и сомкнуть свой правый фланг с войсками 28-й армии. В случае успеха коммуникации прорвавшихся вражеских дивизий в полосе 38-й армии оказались бы перерезаны.
Этому намерению не суждено было осуществиться. В связи с тем, что волчанская группировка противника продвигалась в юго-восточном направлении, командование фронта приняло решение, более соответствующее обстановке в полосе фронта. Нам было приказано перейти к обороне у шоссе Харьков -Купянск, передислоцировать 22-й танковый корпус в район ст. Гусинка и, отразив наступление противника, ударом в направлении Новый Бурлук, Юрченково, Василенково разгромить его.
Впрочем, и это решение не было реализовано. Мы отразили наступление противника, но войска 38-й армии к тому времени понесли большие потери и для перехода в наступление нуждались в пополнении людьми и вооружением. Не в лучшем положении находился противник. Его потери были весьма значительны, особенно в танках. Поэтому в течение последующих двух дней он смог действовать небольшими силами на отдельных участках. И при этом потерял еще 31 танк, после чего начал переходить к обороне, закреплять достигнутые рубежи. Только его авиация продолжала действовать активно.
IV
Кончался первый год Великой Отечественной войны. Он был самым долгим и трудным в жизни советского народа, всей страны. Сколько тяжких утрат принес нам каждый его день. Начиная с первого, полыхавшего на границе огнем сражения против вероломно вторгшегося врага и кончая этими днями, когда мы еще ожесточеннее бились с противником, но теперь уже в глубине страны.
Там, к западу от линии фронта, на советской земле хозяйничали захватчики. Они не только не выдохлись, как казалось зимой и весной многим из нас, но по-прежнему обладали превосходством в силах и средствах, по крайней мере на юге.
Правда, не это определяло главный итог первого года войны. Он состоял в том, что расчеты гитлеровского командования потерпели крах. "Блицкрига" не получилось. Разбить Красную Армию в полтора-два месяца не удалось. Война вместо "молниеносной" оказалась длительной, затяжной. Внезапное и вероломное нападение на Советский Союз дало фашистской Германии временные преимущества. Заранее готовясь к войне, она перевела свое хозяйство на производство продукции для фронта, создала количественное превосходство в танках и авиации. Одновременно была полностью отмобилизована ее армия, имевшая к тому же опыт ведения современной войны с использованием крупных масс танков, авиации и автоматического оружия. Поэтому Красная Армия в первые месяцы войны вынуждена была отступать. Но, отступая, она наносила врагу невосполнимый урон.
Временные неудачи не деморализовали Красную Армию, не сломили ее тыл. Наоборот, они сплотили весь советский народ, поднявшийся на борьбу с оккупантами. Рабочие, колхозники и интеллигенция и в мыслях не допускали возможности жить под немецко-фашистским игом. Каждый советский человек был убежден, что неуспехи на фронтах имели временный характер, знал, что война завершится поражением врага.
Промышленные предприятия эвакуировались в восточные районы страны и постепенно развертывали военное производство. Командиры, политработники и красноармейцы закалялись в жестоких боях, приобретали опыт и вырабатывали приемы борьбы с вооруженной до зубов немецко-фашистской армией. Первые результаты этих перемен сказались в битве под Москвой. Измотав и обескровив врага, Красная Армия остановила его на подступах к столице и в начале декабря перешла в контрнаступление. Разгромив десятки гитлеровских дивизий, она отбросила захватчиков далеко на запад. Это явилось поворотным событием в ходе войны. И не только в военном, но в политическом и дипломатическом отношении.
Правители гитлеровской Германии, напав на Советский Союз, рассчитывали сколотить против него коалицию всех капиталистических стран, включая Великобританию и США. Эти планы рухнули, так как свободолюбивые народы мира не позволили своим буржуазным парламентам и правительствам вступить в сделку с фашизмом. Вероломная гитлеровская политика бить поодиночке свободолюбивые народы провалилась. В битве под Москвой народы мира увидели луч надежды, предвестник неминуемого разгрома гитлеровской Германии.
И хотя к лету 1942 г. перед Красной Армией стояли вновь рвущиеся на восток немецко-фашистские войска, они были уже иными, чем в начале войны. Они уже были не в состоянии проводить наступательные операции в масштабах, подобных прошлогодним. Кадровые части гитлеровской армии в основном были перебиты Красной Армией. Это подтверждают и немецкие документы того времени.
Не могу не привести один из них, имеющий прямое отношение к описываемым событиям на юге советско-германского фронта. Этот документ-справка штаба оперативного руководства (ОКВ) от 6 июня 1942 г. В ней указывалось, что на 1 мая 1942 г. сухопутные войска на советско-германском фронте имели некомплект в 625 тыс. человек, хотя с 22 июня 1941 г. по 1 мая 1942 г. они получили 1 млн. человек пополнения. В соединениях группы армий "Юг" было около 50%, а групп армий "Центр" и "Север" - около 35% первоначальной боевой численности пехоты. К началу летней кампании предполагалось довести пехотные соединения группы армий "Юг" до штатной боевой численности, а в группах армий "Центр" и "Север" лишь до 55% их первоначального боевого состава.
Далее в справке отмечалось:
"Танковые дивизии групп армий "Центр" и "Север" будут иметь только по одному танковому батальону (т. е. примерно по 40-50 танков). В августе следует ожидать трудностей в снабжении боеприпасами, что может отразиться на ведении боевых действий. Придется выходить из положения за счет запасов командования Западного фронта. Маневренность войск значительно снизилась из-за высоких потерь в автомашинах и лошадях, которые не могут быть восполнены. В связи с этим не обойтись без изъятия подвижных средств из штатов частей. В настоящее время в Германии нет больше резервов этих средств. ВВС: количество боеготовых самолетов снизилось в среднем на 50-60% от уровня, существовавшего на 1 мая 1941 г. В зенитной артиллерии сильно возросла материальная часть, но недостает людей". Вывод гласил: "Боеспособность вооруженных сил в целом ниже, чем весной 1941 г., что обусловлено невозможностью в полной мере, обеспечить их пополнение людьми и материальными средствами".
Советскому командованию этот документ стал известен после войны. Но суть его не составляла для нас секрета и летом 1942 г. Помню, в войсках с большим вниманием перечитывали сообщение Совинформбюро от 21 июня 1942 г., содержавшее общую оценку состояния немецко-фашистских вооруженных сил. Она лишь отсутствием ряда деталей отличалась от вышеприведенного документа.
Но знали мы и другое, а именно, что немецко-фашистское командование еще в состоянии сосредоточивать значительные войска с танками и авиацией на ограниченных участках фронта и добиваться там известных успехов. Именно так было в мае под Харьковом и на Керченском полуострове. Но такие успехи ни в какой мере не решали судьбу войны. Они были временны и преходящи. То же самое происходило и сейчас, в июне. Затишье продолжалось на всем огромном советско-германском фронте, кроме небольшого участка на юге. Здесь, в полосе Юго-Западного фронта, противник вновь наступал. Впрочем, 14 июня немецко-фашистское командование приостановило активные действия против правого фланга 38-й армии. На этом собственно и закончилась операция "Вильгельм". Цели ее не были достигнуты. Противнику удалось лишь оттеснить правофланговые соединения армии к р. Большой Бурлук. На остальном фронте, проходившем по линии Нов. Лиман - Волохов Яр - Яковенково - Шуровка - Чепель, все атаки врага были отбиты. Оборонявшиеся здесь 199, 304, 81-я стрелковые дивизии и к 14 июня занимали свои прежние рубежи. Но мы хорошо понимали, что командование 6-й немецкой армии, не добившись цели, приостановило наступление лишь для того, чтобы пополнить дивизии личным составом, доукомплектовать их техникой, особенно танками, и, перегруппировав войска, возобновить его. Так и было. Более того, на этот раз готовились наступать войска не только 6-й полевой армии, но и 1-й танковой. Как теперь известно, им предстояло осуществить последнюю из трех частных операций на юге, предшествовавших, согласно планам немецко-фашистского командования, летнему наступлению. Новой операции было присвоено кодовое наименование "Фридерикус II". Ее замысел состоял в том, чтобы прежде всего ударами по сходящимся направлениям расчленить войска 38-й и 9-й армий Юго-Западного фронта и уничтожить их на западном берегу реки Оскол. Затем предполагалось форсировать эту реку, захватить плацдармы на ее восточном берегу. Этим противник хотел занять исходные позиции для запланированного большого наступления на южном крыле советско-германского фронта.
Главный удар, согласно плану операции, наносился по правому флангу и центру 38-й армии. Здесь, на купянском направлении, должна была наступать группировка в составе трех пехотных, трех танковых и моторизованной дивизий. Все эти силы уже к 21 июня были сосредоточены восточное Чугуева, в треугольнике Вел. Хутора, Худояров, Юрченково. Вторая вражеская группировка насчитывала три пехотные дивизии с танками. Она изготовилась в районе Балаклеи. Отсюда ей предстояло нанести вспомогательный удар в направлении Савинцы, Кунье, т.е. также в полосе 38-й армии.
Для действий против 9-й армии предназначалась третья группировка. В нее входили три пехотные дивизии. К началу наступления они были сосредоточены южнее Изюма.
В дни, предшествовавшие этому удару врага, мы знали, что готовится новое наступление. Об этом свидетельствовали данные разведки, в особенности авиационной, и показания пленных. На основе этих сведений мы установили и направление главного удара, подготовляемого врагом.
Немецко-фашистское командование вновь пыталось ввести нас в заблуждение. Для этого усиленно демонстрировалось сосредоточение сил в районе Балаклеи. Но довольно скоро стало ясно, что здесь может быть нанесен лишь вспомогательный удар. Ведь уже было известно, что противник проявляет наибольший интерес к купянскому направлению. И именно на этом направлении, по данным разведки, концентрировалась крупнейшая из трех вражеских группировок.
Войска армии продолжали укреплять оборону. Ее фронт в это время проходил от населенного пункта Средний Бурлук на севере до Чепеля на юге. Иными словами, он тянулся сначала по правому берегу реки Большой Бурлук, потом уходил от него к Савинцам, пересекал Северный Донец и здесь заканчивался. Нами был создан и промежуточный рубеж обороны, расположенный на линии населенных пунктов Нижний Бурлук, Ново-Николаевка, Михайловка, Шевченково, Ново-Степановка. Несколько восточное находился купянский обвод, непосредственно прикрывавший город и переправы через р. Оскол. Начинался он севернее ст. Гусинка на железнодорожной линии Волчанок - Купянск. Далее обвод тянулся к югу, проходя в районе Самборовки, Комиссаровки, Березовки, Барановки.
Войска строили оборонительные рубежи, зарывались в землю, готовясь оказать упорное сопротивление врагу. Но надо сказать, что это лишь отчасти облегчало положение 38-й армии, резко ухудшившееся за последние дни. Полоса армии увеличилась на 30-35 км, а состав войск уменьшился на две стрелковые дивизии: 277-я была выведена в резерв фронта, а 81-я передана 9-й армии. Кроме того, не были восполнены большие потери, которые армия понесла в боях 10-14 июня.
V
При столь неблагоприятных для армии условиях противник 22 июня 1942 г. в 4 часа 10 мин. снова перешел в наступление. Так начался второй год войны, мой 366-й день на фронте. Стремясь разгромить наши войска, противник и на этот раз нанес удар с двух направлений: из района севернее железной дороги Купянск - Чугуев на юго-восток и из района г. Изюм на северо-восток и восток. Он планировал прорвать оборону, окружить и разгромить войска 38-й и 9-й армий между реками Северный Донец и Оскол (см. схему ).
После часовой артиллерийской подготовки и мощных авиационных ударов главная группировка врага начала наступление в полосе 9-й гвардейской, 162-й стрелковых дивизий и 22-й мотострелковой бригады. На позиции этих трех соединений ринулась лавина пьяных, дико орущих гитлеровцев. Вместе с пехотой в атаку и большом числе шли танки. В воздух одна за другой поднимались группы фашистских самолетов. Они непрерывно бомбили боевые порядки, штабы и тылы 38-й армии.
Правофланговые соединения стойко отражали яростный натиск многократно превосходящих сил врага. В этих боях особенно отличились воины 9-й гвардейской стрелковой дивизии. Эта дивизия, преобразованная из 78-й стрелковой дивизии и руководимая генерал-майором А. П. Белобородовым, начала свой славный боевой путь на полях Подмосковья. Ее воины громили фашистские полчища у стен нашей столицы, а затем гнали их по заснеженным полям на запад. Немалая заслуга в высоких боевых качествах соединения принадлежала ее командиру. Коммунист, высокообразованный генерал, он уже в то время был примером личной дисциплинированности, собранности. Эти замечательные качества позволили ему сколотить многотысячный коллектив в первоклассный воинский организм, отвечающий всем требованиям современной войны. Дивизия доказала это осенью и зимой 1941 г. под Москвой и теперь, 22 июня 1942 г., вновь проявила себя с самой лучшей стороны.
Гвардейцев атаковали до двух пехотных дивизий с сотней танков. Наступление поддерживали массированные удары авиации. Однако врагу не удалось с ходу прорвать оборону. Встретив упорное сопротивление и стремясь сломить его, противник предпринимал многочисленные ожесточенные атаки. Ценою тяжелых потерь, буквально устилая свой путь трупами и подбитыми танками, наступающие к полудню смогли форсировать р. Большой Бурлук. Это произошло в районе населенных пунктов Средний Бурлук, Денинка, Аркадьевка. Продолжая нести большие потери, противник рвался вперед. Но на восточном берегу реки ему удалось продвинуться не более чем на 1-4 км. В этих боях гвардейцы показали пример беззаветного мужества. Весь день части дивизии стойко отражали натиск противника. Теснимые его превосходящими силами, они дрались за каждую пядь родной земли. Гвардейцы не раз предпринимали контратаки, нередко переходившие в рукопашные схватки. Наиболее успешно была проведена контратака на правом фланге дивизии. Командир соседнего (справа) 3-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майор В. Д. Крюченкин направил сюда 6-ю гвардейскую танковую бригаду подполковника М. К. Скубы. Совместно с этой бригадой правофланговый 22-й гвардейский стрелковый полк и осуществил контратаку в направлении Ивановки, Шевченко и Анновки. Она имела полный успех. Гвардейцы отбросили за реку части двух полков 297-й пехотной дивизии, нанесли им большой урон, взяли пленных. В результате положение на правом фланге 9-й гвардейской дивизии было восстановлено.
Храбро сражались также воины 162-й стрелковой дивизии и 22-й мотострелковой бригады. Первая из них вместе с 168-й танковой бригадой почти семь часов самоотверженно сдерживала натиск врага. Она отражала одну за другой атаки фашистов, нанося им большой урон в живой силе и боевой технике.
Не менее упорно держала на своем участке оборону соседняя 22-я мотострелковая бригада. Под воздействием массированных танковых атак, поддержанных беспрерывно налетавшей авиацией противника, она, как и сражавшаяся на этом участке фронта 156-я танковая бригада, начала отходить на следующий рубеж обороны. За этим последовал прорыв противника на стыке 162-й стрелковой дивизии и 168-й танковой бригады. Под его воздействием и они вынуждены были начать отход. В результате ухудшилось положение и на участке 9-й гвардейской дивизии. Будучи к тому же крайне ослабленной в предыдущих боях, она не смогла удержать свои позиции Кроме того, ее частям совместно с 13-й танковой бригадой подполковника И. Т. Клименчука не удалось контратакой отбросить противника в районе с. Ленинка. В целом все это вынудило генерал-майора Белобородова начать отвод дивизии. Гвардейцы отходили, ведя тяжелые сдерживающие бои с бешено рвущимся вперед противником. Отмечу, что значительное превосходство в живой силе (в полтора раза) и еще большее в танках (в три-четыре раза) враг имел на всех этих направлениях. Наибольшим оно было, разумеется, на направлении главного удара - на правом фланге 38-й армии. Здесь против ослабленных двух стрелковых дивизий, одной мотострелковой и трех танковых бригад действовало семь дивизий врага - три пехотные, моторизованная и три танковые. До заката солнца не утихали ожесточенные бои. Ценою тяжелых потерь враг к исходу дня оттеснил к востоку все правофланговые соединения армии. Тяжелая обстановка сложилась в центре и на левом фланге армии. Здесь силы сторон также были неравны, противник обладал превосходством и в личном составе, и в вооружении. Тем не менее он встретил решительный отпор.
Показательны в этом отношении действия 278-й стрелковой дивизии. Ею командовал генерал-майор Д. П. Монахов. "Части дивизии, уничтожая живую силу противника и вынуждая его вводить в бой все новые и новые резервы, в течение всего дня оказывали упорное сопротивление, выдерживали чрезвычайно сильное воздействие авиации и танков, местами вели бои в окружении (был окружен 1-й батальон 851-го стрелкового полка и 2-й батальон 853-го стрелкового полка) и причинили противнику значительный урон, уничтожив 57 танков, 23 автомашины, 4 минометные батареи и отдельно 56 минометов, 18 орудий, истребив около 5000 солдат и офицеров. Даже с наступлением темноты, под проливным дождем на участке 855-го стрелкового полка продолжался бой. Первый батальон, перейдя в контратаку, штыками переколол свыше 500 человек вражеской пехоты и удержал свои позиции".
К исходу дня, однако, стало очевидно, что своим наступлением на Купянск и к переправам через р. Оскол противник угрожал перерезать пути отхода 278-й, левофланговым 199-й и 304-й стрелковым дивизиям. Поэтому командующий фронтом после моего доклада разрешил отвести их на промежуточный рубеж обороны. Еще более трудным был для нас следующий день.
Ранним утром 23 июня противник возобновил наступление, нанося удары на Купянск, Староверовку и Волосскую Балаклею. На левом фланге 9-й гвардейской стрелковой дивизии, которая с боями отходила в северо-восточном направлении, он прорвался к ст. Гусинка и овладел ею. В обороне армии образовалась брешь: был оголен правый фланг 1-й истребительной дивизии, оборонявшейся на купянском обводе. Одновременно враг силами до трех пехотных полков с танками начал обходить с севера и юга с. Самборовку, куда отошла 22-я мотострелковая бригада. А она к этому времени понесла большие потери и не могла сдержать натиск превосходящих сил противника. Поэтому бригада получила распоряжение на отход за р. Оскол. Вечером было приказано отойти туда же 162-й и 242-й стрелковым дивизиям. Перед этим первая из них частью сил вела весь день 23 июня ожесточенный бой с противником в районе Новониколаевки. На вторую же, оборонявшуюся на рубеже Староверовка, разъезд Щенячье, высота 187, обрушили удар до двух пехотных дивизий противника с большим количеством танков.
Наступление и здесь поддерживалось массированными воздушными бомбардировками. В условиях, когда вражеские войска обошли оба фланга 242-й стрелковой дивизии (командир полковник А. М. Кашкин), ее воины не отступили ни на шаг. В этом многочасовом бою они стояли насмерть. И только по моему приказу отошли за р. Оскол. Что касается 199, 278-й и 304-й стрелковых дивизий, то приказ об отходе на промежуточный рубеж они получили с большим опозданием - в ночь на 23 июня. Поэтому отход был начат лишь утром и, конечно, проходил под воздействием авиации и авангардных частей противника. Задержка привела к тому, что три дивизии только к 16 часам достигли предусмотренного рубежа Березовка - Барановка - Сподобовка - Безмятежное - Чизвин - Александровна. Но уже три часа спустя враг 80-100 танками занял Бугаевку. Другая его группа, наступавшая из районов Савинцы и Изюм, одновременно вышла к населенному пункту Чистоводовка. Этим была создана угроза окружения 278, 199-й и 304-й дивизий. Избежать ее можно было только отходом на восточный берег реки Оскол. Такой приказ и получили все три дивизии. Таким образом, к исходу дня 23 июня распоряжение на отход за р. Оскол не получила лишь 1-я истребительная дивизия, входившая в состав армии. Ей, а также вновь переданной в 38-ю армию из фронтового резерва 277-й стрелковой дивизии была поставлена задача обеспечить отвод войск. Обе дивизии с честью выполнили приказ. Сдерживая яростный натиск врага на купянском оборонительном обводе, они обеспечили отвод войск правого фланга армии за реку, но удержать Купянск в своих руках не смогли. Наступая многократно превосходящими силами, причем в воздухе все время висела его авиация, противник утром 24 июня прорвался в город. Весь день шли ожесточенные уличные бод. Однако к 18 часам обе дивизии вынуждены были оставить город и переправиться на левый берег реки Оскол.
К этому времени туда добрались и левофланговые дивизии. На их долю выпали наибольшие трудности при переправе через реку. Части этих дивизий в условиях угрозы окружения отходили разрозненно. Лишь некоторые из них затемно успели переправиться беспрепятственно. Остальные же достигли реки, когда уже рассвело. Они застали разрушенные бомбежкой переправы. Попытались их восстановить. Но это оказалось невозможно, так как вражеская авиация тут же уничтожала наведенные переправы. Оставалось одно: под непрерывными ударами с воздуха вплавь и на подручных средствах добираться на левый берег. Вполне понятно, что при этом все три дивизии потеряли значительную часть тяжелого вооружения. Переправившись через р. Оскол, войска армии заняли оборону.
Последовавшие за этим попытки противника захватить плацдармы на восточном берегу не имели успеха. Наши части успешно отбивали все атаки. Получив отпор, немецко-фашистское командование к 26 июня прекратило активные действия в полосе 38-й армии.
VI
Перебирая в памяти ход боев, происходивших 22-26 июня 1942 г. западнее р. Оскол, я попробовал сопоставить свои воспоминания с документами и свидетельствами противника. Это дало очень интересный результат, о котором мне хотелось бы здесь рассказать. Тем более, что он опровергает измышления некоторых западных историков и мемуаристов, утверждающих ныне, будто в период, о котором здесь идет речь, развитие военных действий шло по планам немецко-фашистского командования. Факты показывают, что это было не так.
Напомню, что фактор времени являлся тогда чрезвычайно важным для гитлеровского командования, подготовлявшего летнее наступление на юге. Оно должно было начаться, согласно директиве э 41, как только "позволят условия погоды и местности". А так как речь идет о южной части Советского Союза, то можно считать, что условия погоды и местности не препятствовали началу наступления даже в мае. Но ни в мае, ни в течение большей части июня враг не смог начать свое летнее наступление. Ибо, помимо наличия перечисленных условий, а также готовности войск, нужны были и хорошие исходные позиции. Первое крупное мероприятие по улучшению исходного положения было осуществлено немецко-фашистским командованием в мае. Имеется в виду операция "Фридерикус I", о которой говорилось в предыдущей главе. В ходе ее противнику удалось достичь определенных тактических успехов, нанести большой урон войскам Юго-Западного направления и ликвидировать барвенковский выступ. Но в части улучшения исходных позиций для главного наступления эта операция не оправдала всех возлагавшихся на нее надежд. Тогда была подготовлена и осуществлена 6-й немецкой армией операция "Вильгельм". Когда же и ее итоги оказались незначительными, немецко-фашистское командование вынуждено было провести третью частную операцию - "Фридерикус II", причем уже силами 6-й и 1-й танковой армий. Но и теперь конечная цель операции не была достигнута. Какова была эта цель? Ф. Паулюс охарактеризовал ее следующим образом: "... Наступление 1-й танковой армии и 6-й армии на Купянск - операция "Фридерикус II" с 22 по 26 июня. Цель этого наступления заключалась в том, чтобы, достигнув р. Оскол и захватив плацдарм на ее восточном берегу, улучшить исходное положение для наступления: 1) На северном фланге 6-й армии-для наступления 40-го танкового корпуса на северо-восток в направлении южнее Воронежа (совместно с 4-й танковой армией, наступающей с северо-запада на Воронеж) 2) Для предстоящего наступления 1-й танковой армии из района Купянск на восток и юго-восток..."
Сопоставление этих намерений с ходом событий, описанным выше, показывает, что основная цель операции "Фридерикус II" - захват плацдармов на восточном берегу реки Оскол - не была достигнута. И помешала тому стойкость советских войск в обороне, перечеркнувшая расчеты немецко-фашистского командования. Надо сказать и о другой недостигнутой цели операции "Фридерикус II", как, впрочем, и предшествующей ("Вильгельм"). Она состояла, по словам того же Паулюса, в том, чтобы в ходе этих операций "уничтожить как можно больше русских войск". Выполнить эту задачу врагу не удалось. Конечно, 38-я армия понесла немалые потери в боях 10-14 и особенно 22-26 июня. Но, несмотря на ожесточенный характер боев, происходивших между Северным Донцом и Осколом, она сохранила свои основные силы, которые и заняли оборону на новых рубежах. Эхо описываемых упорных боев долетело до начальника штаба сухопутных сил гитлеровской Германии генерал-полковника Гальдера. В своем дневнике он записал: "Второй год войны против Советского Союза. 22. 6. 42 г. ...Наступательная операция "Фридерикус II" (Изюм, Купянск) благодаря внезапности вначале развивалась успешно, но впоследствии замедлилась из-за ожесточенного сопротивления к западу от Купянска".
Как уже отмечено, в операции "Фридерикус II" участвовали 6-я полевая и 1-я танковая армии. Располагая огромным превосходством в силах и средствах, фашисты упорно стремились окружить и уничтожить наши войска. Тем не менее ни одно соединение 38-й армии не попало во вражеское кольцо. Это следует отнести за счет возросшего воинского мастерства наших бойцов, командиров и политработников.
Однако необходимо констатировать не только срыв основных замыслов каждой из трех упомянутых операций в деле улучшения исходных позиций. Есть и другое немаловажное обстоятельство. Оно заключается в том, что на подготовку и проведение этих частных операций на сравнительно небольшом участке фронта немецко-фашистское командование вынуждено было потратить в общей сложности почти полтора месяца - с 13 мая (начало подготовки к операции "Фридерикус I") по 26 июня (окончание операции "Фридерикус II"). Интересно, что из этих 45 дней на проведение операций ушло 22 дня, а на их подготовку - 23. Мы не случайно отмечаем этот факт. Дело в том, что в боях на барвенковском выступе 6-я немецкая армия и танковая группа Клейста понесли такие крупные потери, что им потребовалось 12 дней на пополнение и довооружение, прежде чем они смогли начать операцию "Вильгельм".
Это еще одно свидетельство мужества и героизма бойцов, командиров и политработников войск Юго-Западного направления: они и в окружении наносили врагу мощные удары.
Операция "Вильгельм" также дорого обошлась противнику. Только через 7 дней после ее окончания 6-я немецкая армия смогла вместе с 1-й танковой армией вновь начать наступление. Еще большие потери понес противник в операции "Фридерикус II". С 22 по 26 июня только воины 38-й армии уничтожили тысячи фашистских солдат и офицеров, 218 вражеских танков, большое число орудий, пулеметов и минометов и сбили пять самолетов.
Таким образом, в частных операциях противник нес чувствительные потери в живой силе, технике и, как уже отмечено, во времени. Последнее и привело к тому, что начало основной операции фашистских войск в 1942 г. было оттянуто до конца июня. А это, надо сказать, был предельный срок для развертывания боевых действий в широких масштабах соответственно замыслам немецко-фашистского командования. Нет смысла гадать о том, что выиграл бы противник, начав свое летнее наступление, скажем, на месяц раньше. Но есть все основания сказать, что каждый потерянный им день очень многое значил для 38-й армии, для всей Красной Армии, неустанно накапливавшей новые силы для борьбы с врагом, для ее тыла, где весь советский народ ни на минуту не прекращал ковать оружие для победы. Таково, на мой взгляд, значение боев, которые велись войсками Юго-Западного фронта в период, предшествовавший летнему наступлению противника.
Это, разумеется, не меняет того факта, что в самом начале указанного периода были допущены ошибки, приведшие к тяжелым потерям на барвенковском выступе в мае. Более того, следствием этих ошибок явилось и июньское отступление за р. Оскол. Ибо ослабленные в майских боях войска фронта смогли только отчасти сдерживать натиск превосходящих сил врага в ходе проводимых им частных операций и этим вынуждать его лишь к отсрочке осуществления основных наступательных планов.
Превосходство в силах и средствах, принадлежавшее противнику, явилось главным фактором, определившим исход июньских боев. Чтобы не быть голословным, проиллюстрирую эту мысль примерами из боевого опыта 38-й армии. Этот опыт показывает, что противник только там прорывал оборону войск армии, где он применял массированные атаки танков в тесном взаимодействии с авиацией и пехотой. Следовательно, нужны были средства отражения таких атак. Самыми эффективными средствами являлись противотанковая артиллерия, авиация и танки, особенно когда они закапывались в землю. Но их у нас было недостаточно: в танках и авиации противник имел двух-четырехкратное превосходство.
Танки и авиация являлись ударной силой наступавшего противника. Авиация концентрировалась на узких участках фронта и применялась массированно, подвергая одновременной бомбежке боевые порядки пехоты и танков, огневые позиции артиллерии, штабы, узлы и линии связи, дороги, мосты, переправы. Ему удавалось при помощи бомбежки расчищать путь для танков, подавлять на отдельных участках оборону 38-й армии и нарушать связь. Вражеская авиация господствовала в воздухе. Потери нашего вооружения от ее действий составляли 50% общих потерь, а потери боеприпасов от бомбежки в несколько раз превосходили потери от действий артиллерии противника.
38-я армия имела лишь один авиаполк, а слабая 8-я воздушная армия не в силах была изменить обстановки в воздухе. Имеющаяся же зенитная артиллерия не могла надежно прикрыть действия наземных войск от воздушного противника. Эта проблема была наиболее острой в то время. Что касается противотанковых средств, то, например, батальоны стрелковых полков, т. е. собственно пехота, имели только гранаты и бутылки с горючей смесью. В лучшем случае они могли получить из полка еще не более 9 противотанковых ружей (их было у нас очень мало - по 27 на стрелковый полк). Но применяя эти средства, батальон выходил победителем в борьбе лишь с несколькими танками. Против большого их количества он был бессилен.
При всей храбрости и самоотверженности воинов стрелковых дивизий в боях с превосходящими силами врага в июне 1942 г. основную тяжесть борьбы с танками противника вынесли на себе артиллерия и особенно танки. Как уже отмечалось, закопанные в землю танки отразили 10 июня вражеское наступление на купянском направлении. Это сделали 22-й танковый корпус, 133-я, 156-я и 168-я танковые бригады. Действуя под непрерывными ударами авиации противника, они с величайшей стойкостью отбили все атаки с фронта, не допустили обхода с флангов. С их помощью отразили натиск врага и правофланговые части 278-й стрелковой дивизии. Хочется отметить и умелое руководство действиями этих бригад со стороны их командиров. Особенно хорошо проявили себя командиры 156-й и 133-й танковых бригад полковники Г. И. Соколов и Н. М. Бубнов. Полковник Соколов пал смертью храбрых в бою за Ново-Степановку. Немало героических подвигов совершили танкисты в июньских боях к западу от р. Оскол. Чтобы дать представление о них, приведу несколько примеров, которые запомнились мне больше других. Командир 2-го батальона 156-й танковой бригады старший лейтенант И. Ф. Селедцов не только руководил боем батальона, но и возглавил экипаж танка в составе старших сержантов А. П. Ивченко (механик-водитель), П. И. Смирягина (командир орудия) и Н. В. Шарого (радист-пулеметчик). В бою они подбили восемь танков и два орудия ПТО. Ими было уничтожено до роты солдат и офицеров противника.
Отважно действовал экипаж танка KB во главе с командиром роты лейтенантом Бороздиным в составе лейтенанта Н. Ф. Федорова, старшего механика-водителя старшины В. Е. Никулина, командира орудия старшины П. И. Шахова, младшего механика-водителя сержанта К. С. Пыжьянова. Экипаж уничтожил в боях четыре танка, два полевых орудия, две бронемашины, четыре пулеметные точки, три орудия ПТО и до взвода солдат и офицеров. Только когда заклинило башню, экипаж вывел машину из боя, сам отремонтировал ее.
11 июня во время наступления на Ново-Степановку механик-водитель 1-го батальона 3-й танковой бригады старший сержант С. Ф. Галузин на своем танке первым ворвался в эту деревню. Здесь он сначала раздавил вражеское противотанковое орудие с прислугой и 10 пехотинцами. Затем в непродолжительном бою экипаж танка пушечным и пулеметным огнем уничтожил минометную батарею, два противотанковых орудия и до 35 солдат противника. В ходе боя снарядом противника был пробит левый борт танка. Галузин получил тяжелые ранения в голову, руки и левую ногу. Лицо его было обожжено. И все же он вывел танк в безопасное место. Наши танкисты совершали поистине чудеса храбрости в боях с врагом. Но, к сожалению, все шесть танковых бригад насчитывали всего лишь 194 танка, из них KB - 34, а Т-34 еще меньше -26. Остальные - легкие, не отвечавшие требованиям боя. Они имели слабые броню и вооружение. У противника же было 450-500 танков, или в два - два с половиной раза больше, чем у нас. Армия не имела и достаточного количества противотанковой артиллерии. Мы располагали лишь тремя приданными артиллерийскими противотанковыми полками. Иначе говоря - 60 орудиями. Несколько большие возможности появились у нас во время боев на купянском оборонительном обводе. Здесь удар танков приняла на себя приданная армии 1-я истребительная дивизия. Ее личный состав показал образцы стойкой обороны. Обеспечивая отход правофланговых дивизий армии за р. Оскол, он нанес противнику большой урон, хотя остановить наступление вражеской танковой группировки на смог.
В те дни невольно вспоминалась 1-я артиллерийская противотанковая бригада, которой я командовал в первые месяцы войны. И, как это ни странно, сравнение противотанковых средств, которыми она тогда располагала, с имевшимися теперь у 1-й истребительной дивизии, оказалось не в пользу последней. У дивизии было 96 артиллерийских орудий, в том числе 12 зенитных, а у 1-й артиллерийской противотанковой бригады - соответственно 120 и 16. Причем вместо 48 пушек 85 мм и 24 пушек 107 мм, имевшихся на вооружении бригады, дивизия располагала лишь 36 пушками 45 мм. Год войны подтвердил, что противотанковые средства должны обладать большой огневой мощью, подвижностью и маневренностью. Только при таком условии они были в состоянии выполнить свою задачу - преграждать путь танкам и уничтожать их. Противотанковая бригада 1941 г. обладала такими качествами. Артиллерийская противотанковая бригада являлась в руках высшего командования сильным оперативным средством борьбы с вражескими танками, она не только имела более мощные огневые артиллерийские средства, но и была механизированным и потому высокоподвижным соединением, огневым щитом, которым можно было надежно прикрывать наиболее угрожаемые направления.
Истребительная же дивизия 1942 г. имела слабую огневую мощь и была малоподвижна.
Таким образом, формирование истребительных дивизий вместо противотанковых бригад было шагом назад в общем развитии оперативных средств борьбы с танками противника. Конечно, шагом вынужденным, связанным, с одной стороны, с огромными потребностями войны, а с другой,- с состоянием промышленности, еще не развернувшей к середине 1942 г. всех производственных мощностей заводов, перебазированных на восток.
А в те дни, о которых здесь рассказывается, нужно было сражаться имеющимися средствами. И мы сражались. Но далеко не с теми результатами, каких хотели. Много лишений предстояло еще перенести, прежде чем достигли желаемых результатов.
Итак, при недостаточном количестве противотанковых средств в полосе обороны 38-й армии не могло не быть слабо прикрытых участков. Нащупав хотя бы один из них, противник вводил в бой крупные массы танков и авиации, которые являлись его ударной силой. Как правило, возникала угроза охвата флангов. Чтобы не попасть в окружение, наши части были вынуждены отступать.
Хочу еще раз подчеркнуть, что это было прежде всего результатом принадлежавшего противнику огромного превосходства в силах и средствах. Но существовало еще одно обстоятельство, дававшее себя знать в тактическом отношении. Это - недостатки в ведении оборонительных боев частями, соединениями и армией в целом. Я уже упоминал о них, да и в дальнейшем не раз придется к ним возвращаться, ибо только таким путем, представляется мне,
можно показать, как постепенно уменьшалось число таких недостатков. Процесс этот происходил по мере роста боевого опыта командиров, повышения их уменья правильно оценивать обстановку и не только намечать хорошие планы, но и искусно осуществлять их. В этом отношении были поучительны и уроки июньских боев. О них тем более нужно рассказать, что в советской литературе о войне по существу нет описания действий 38-й армии, как и в целом войск Юго-Западного фронта в мае-июне 1942 г.
Одним из таких уроков был безуспешный контрудар 38-й армии 11 июня. Исход его, как я уже говорил, в значительной мере был предопределен недостаточностью участвовавших в нем сил и неблагоприятно сложившимися условиями. Но следует признать и то, что при подготовке контрудара были использованы не все имевшиеся возможности. Так, слабо было увязано взаимодействие пехоты, артиллерии, танков и тех небольших сил авиации, которые нас тогда поддерживали. Танковые бригады нанесли свой удар по противнику в лоб. Между тем были вполне возможны и обходные маневры, которые, несомненно, дали бы лучший результат. Но они не были нами заранее спланированы. В сущности тем же в значительной мере объяснялась и неодновременность наступления танковых бригад. Надо сказать, что они находились не в глубине обороны, откуда по идеальному варианту, предусмотренному уставом, должны были нанести удар во фланг определившейся ударной группировке врага, а в боевых порядках пехоты. Такое решение было принято для увеличения стойкости обороны. И эта цель была достигнута. Использование бригад в боевых порядках пехоты оправдало себя. Благодаря ему оборона выдержала мощный удар врага. Но в таком случае нужно было заранее спланировать и порядок вывода танков из боя и сосредоточения для нанесения контрудара и подготовку исходных позиций в инженерном отношении. А этого мы и не сделали. В результате к невыгодному для нас соотношению сил и неблагоприятным условиям добавилась еще и неудовлетворительная подготовка контрудара.
Все это стало ясно еще в ходе боев и, естественно, явилось предметом серьезных размышлений для всех, кто имел причастность к организации и руководству танковыми соединениями армии. Как и следовало ожидать, хорошо усвоил урок боев 10-14 июня заместитель командующего армией по бронетанковым войскам генерал-майор Н. А. Новиков. В дальнейшем он стал самым горячим сторонником заблаговременного и детального планирования всех действий танковых бригад.
Да, многому научились мы в ходе майско-июньских боев в 1942 г. Стали глубже видеть и предугадывать замыслы противника, лучше планировать и управлять боевыми действиями, особенно организацией взаимодействия родов войск.
Вражеские войска быстро ощутили это на себе. 10 июня они нанесли удар по самому сильному участку обороны 38-й армии, понесли большие потери в живой силе и танках, но преодолеть ее не смогли. 22 июня они применили танки также массированно - по 20-30, 60 и даже 100 машин, выбрав слабый участок нашей обороны и на местности, малопригодной для действия танков. Но и на этот раз противник потерял много танков. Причина заключалась в том, что в обоих случаях мы разгадали вражеские замыслы и изготовились для отражения наступления. Хотя Гальдер и писал, что операции "Вильгельм" и "Фридерикус II" начались внезапно и явились неожиданными для советского командования, в действительности все было наоборот. Командование, штаб и войска 38-й армии заранее знали время и место, откуда последуют атаки.
Забегая вперед, скажу, что начало следующей операции, "Блау", воины армии встретили во всеоружии. Высокий процент потерь танков и организованный отпор вынудили немецко-фашистское командование отказаться от действий напролом и изменить тактику использования танков. Там, где фашистские танки встречали сокрушительный отпор наших противотанковых средств, они останавливались и отходили в укрытия. Вражеская пехота выдвигалась вперед и нащупывала слабые места в обороне армии. Только после установления пехотой отсутствия или слабости противотанковых средств противник снова пропускал вперед танки. Итак, теперь они действовали осторожно, осмотрительно, и это замедляло темпы прорыва нашей обороны, приводило к увеличению потерь в пехоте и давало нам выигрыш времени для маневра средствами НТО.
По-видимому, большие потери танков и пехоты в июньских боях явились одной из причин изменения тактики использования авиации противником. Отличие от 1941 г. заключалось в том, что центр тяжести применения авиации переместился на поле боя для непосредственного взаимодействия с наземными войсками. Удельный вес использования авиации для бомбежки глубоких тылов, железных дорог и городов уменьшился. В боях мы росли, мужали. По крупицам пополнялся боевой опыт советских, воинов. Это был опыт оборонительных боев, который очень скоро понадобился вновь.