Отдельные сюжеты из сборника
«В боях за Харьковщину»

Редакционная коллегия:
И. С. ГАНЖЕ, С. 3. ГОЛИКОВ (ответственный редактор), Е.  В. ДЯГИЛЕВ, 3. Р. КОТИН, Н.   И.  ТРУФАНОВ, А.  П.  ШАПОВАЛ

Сборник подготовлен Партийным архивом Харьковского обкома КП Украины и Военно-научным обществом при Харьковском гарнизонном Доме офицеров Советской Армии В работе над книгой активное участие приняли А.Я.Гуревич, Я. Е. Донской, Н. К. Калюжная, Д.В. Ковалев В.И.Котляров, А. Д. Марченко, Л. Ф. Маистренко, В. К. Онищенко, В. А. Рыбалов, Н. И. Старовойт и другие

Издательство «Прапор», 1973г.

Н. Н. ГЛАДКОВ
Гвардии полковник в отставке
В  УПОРНЫХ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ  БОЯХ

300-я СТРЕЛКОВАЯ ДИВИЗИЯ, входившая в состав 38-й армии, уже более месяца вела непрерывные тяжелые оборонительные бои и к началу октября 1941 года понесла большие потери. По ранению и болезни выбыли командир и начальник штаба дивизии. Однако личный состав частей к тому времени уже накопил некоторый боевой опыт. 5 октября на должность командира дивизии прибыл полковник С. П. Меркулов. Несколькими днями раньше я был назначен начальником штаба.
Части дивизии занимали оборону на Полтавском шоссе. Передний край обороны проходил по северному берегу небольшой речки, которая делила украинское село Чутово на две части. Северная его часть была в наших руках, южная — у противника.
С наблюдательного пункта, оборудованного на одном из курганов восточнее Чутово, хорошо просматривалась вся впереди лежащая местность. В 250—300 метрах от переднего края нашей обороны между домами стояли замаскированные три тяжелых танка «КВ» и шесть 76-миллиметровых орудий, предназначенных для ведения огня прямой наводкой по танкам противника. Бойцы считали их оплотом всей обороны. Стрелки и пулеметчики с большим уважением относились к расчетам этих орудий и особенно к танкистам. Когда танковая бригада была отведена в резерв для доукомплектования, эти три танка, которые участвовали во многих боях с начала войны и не имели повреждений, были оставлены для укрепления обороны.
К началу октября удалось создать на Полтавском шоссе довольно сильную противотанковую оборону. Активные действия войск левого крыла нашей 38-й армии не позволили противнику перейти в наступление в первые три дня октября. Утром 4 октября артиллерия противника открыла сильный огонь по всему переднему краю нашей обороны, а его авиация наносила бомбовые удары главным образом вдоль Полтавского шоссе. Вражеские снаряды рвались повсюду. Горели дома на северной окраине села Чутово.
Свыше десяти немецких танков на большой скорости пошли в атаку вдоль шоссе. За ними шла вражеская пехота. Наша артиллерия, находившаяся на закрытых огневых позициях, открыла огонь, но несколько фашистских танков прорвались сквозь боевые порядки немногочисленной пехоты и устремились на северную окраину села. У крайних домов они были встречены метким огнем трех грозных «КВ» и уничтожены.
Два немецких танка подбили прямой наводкой артиллеристы. Остальные остановились, открыв огонь с места. Началась артиллерийская дуэль. В нее включились и наши пулеметчики, уничтожая вражескую пехоту, которая залегла вокруг своих танков и окапывалась.
Бой длился до позднего вечера. Противник четыре раза переходил в атаку. С наступлением темноты вражеские танки отошли в южную часть села Чутово, а пехота осталась на занимаемом рубеже.
В этом бою советские танкисты и артиллеристы показали свое высокое воинское мастерство, мужество и стойкость. На нашем участке противник больше не возобновлял наступления.
Ввиду того, что оборона войск Южного фронта была прорвана и противник глубоко вклинился в нашу оборону на Донбасском направлении, было приказано начать отход. 300-я стрелковая дивизия отходила с боями вдоль Полтавского шоссе на Коломак, Валки, Люботин, обороняясь на наиболее выгодных рубежах. Особенно запомнился ожесточенный бой, который произошел на западной окраине Люботина — последнем рубеже перед Харьковом. Дивизия заняла его, оторвавшись от противника, и оседлала Полтавское шоссе.
В первой половине дня 18 октября противник большими группами пехоты при поддержке артиллерийского и минометного огня вел активную разведку, пытаясь ворваться на окраину города, но все его атаки были успешно отбиты подразделениями 1051-го и 1053-го стрелковых полков дивизии. Во второй половине дня, примерно в 18 часов в районе небольшого леса западнее Люботина послышался шум моторов. Он все нарастал. Наконец на горизонте показалось 20 вражеских танков, двигавшихся развернутым фронтом. За ними шла пехота. Танки были уже совсем близко, но наши артиллеристы не открывали   огня.
Когда вражеские машины находились в 200—300 метрах, раздалась команда «Огонь!». По врагу ударило восемь орудий. Застрочили пулеметы и автоматы. Минометчики стреляли по перебегающей пехоте. Запылали немецкие танки, подожженные наводчиками-артиллеристами 822-го артиллерийского полка Домовым,  Полищуком, Бородиным.  Враг   не   выдержал   меткогоогня и развернувшись, устремился к небольшому перелеску, но и там натолкнулся на наше сопротивление. Два танка подорвались на минах, установленных саперами до начала боя на опушке леса. Остальные повернули обратно. Увидев это, гитлеровская пехота залегла и открыла ружейно-пулеметный и автоматный огонь. Усилили огонь и наши подразделения.
Метким огнем были отбиты еще две атаки пехоты, уничтожено около 100 вражеских солдат. В этом бою отличились пулеметчики рядовые Игнатенко, Трофимов, Сычев и другие.
С утра 20 октября наши войска завязали упорные оборонительные бои на подступах к Харькову. Пять дней и ночей продолжались они на окраинах города, его улицах и площадях. Главный удар трех полностью укомплектованных немецких пехотных дивизий, усиленных артиллерией, 100—120 танками и поддержанных 150 самолетами, приняли на себя части 216-й стрелковой дивизии, 57-й бригады войск НКВД и Харьковский полк народного ополчения, оборонявшиеся на западной окраине города. Проявляя исключительное мужество и героизм, они упорно отстаивали каждую улицу, каждый дом.
300-я дивизия, имея в каждом своем батальоне не более 50—60 активных штыков, обороняла южную часть Харькова в районе поселка Основы. Перед ней была поставлена задача не допустить прорыва немцев вдоль Змиевского шоссе. Чтобы сорвать вражеское наступление, наши войска 22 октября нанесли контрудар по прорвавшейся немецкой группировке и овладели Куряжем, Песочином, отбросили противника па несколько километров. В этом бою особенно отличился батальон 216-й стрелковой дивизии под командованием опытного и решительного командира старшего лейтенанта Сабельникова. Бойцы ворвались на железнодорожную станцию Рыжов, уничтожила более 20 вражеских солдат, 75-миллиметровую артиллерийскую батарею и захватили в плен 8 солдат.
Одновременно на левом фланге другие подразделения контратаковали немцев и овладели селом Безлюдовка, уничтожив до двух рот противника. В этом коротком, но ожесточенном бою отличились воины-комсомольцы 1-го батальона и полковой артиллерийской батареи соседней 47-й горнострелковой дивизии-Самсонов, Власов, Аронов, Кузнецов, Бугаев, Шаталов и др.
В результате активных действий войск 38-й армии наступление на город ударной группировки 6-й немецкой армии было оттянуто на сутки.
Рано утром 23 октября немецкая артиллерия открыла сильный огонь по западной и юго-западной окраине Харькова. Канонада продолжалась около двух часов. Одновременно фашистская авиация обрушила бомбовые удары на западный, центральный и восточный районы города.
В 9 часов противник силами 44-й, 68-й, 57-й и 97-й пехотных дивизий при поддержке танков, артиллерии и авиации перешел в решительное наступление, нанося главный удар двумя дивизиями вдоль Полтавского шоссе.
Развернулись ожесточенные бои на западной окраине города. Здесь подразделения 665-го и 647-го полков 216-й стрелковой дивизии оказывали упорное сопротивление противнику, вели меткий огонь из всех видов оружия. Не счесть героев этого упорного сражения. Наводчик 45-миллиметрового противотанкового орудия рядовой Сухин занимал хорошо оборудованную огневую позицию на западной окраине улицы Свердлова. Он внимательно следил за приближающимися вражескими танками. Когда они подошли к крайним домам, отважный артиллерист открыл меткий огонь. Одновременно с противоположной стороны улицы по перебегающей пехоте противника вел пулеметный огонь сержант Шилов.
В результате согласованных действий на стыке двух полков противнику не удалось зацепиться на западной окраине города. Все его атаки до 13 часов были отбиты. Потеряв 2 танка и 25 человек убитыми, враг залег в кустах в двухстах метрах от домов. В этом бою особенно отличились командир 647-го полка полковник Омельчук, его начальник штаба Баишев, офицеры Стебновский, Сабельников, Степанов, Батолин, Гайдуков и Лазарев. Они хорошо управляли вверенными им подразделениями, проявили мужество и отвагу, непосредственно участвуя в контратаках.
Не добившись успехов в первой половине дня, немецко-фашистское командование подтянуло дополнительные резервы и в 15 часов крупными силами пехоты и танков вновь перешло в наступление. Гитлеровцам удалось прорвать оборону. В западной части города на Холодной Горе завязались ожесточенные уличные бои. Умело используя местность и многочисленные постройки, наши бойцы из засад уничтожали бутылками с горючей смесью прорвавшиеся немецкие танки. Уличные бои не затихли и с наступлением темноты.
В то же время воины 300-й стрелковой дивизии отбили две сильные атаки фашистов из Безлюдовки в направлении восточной части города. 97-й немецкой пехотной дивизии не удалось прорваться в тыл наших обороняющихся войск. Атаки гитлеровцев были отбиты с большими для них потерями, Но и наши ряды значительно поредели.
В ночь с 23 на 24 октября вражеская артиллерия усилила обстрел города, авиация наносила бомбовые удары по восточным районам Харькова. От артиллерийского огня и бомбовых ударов авиации вспыхнули многочисленные пожары. В городе всю ночь не прекращалась ружейно-пулеметная и автоматная стрельба. Были слышны сильные взрывы в заводских районах Харькова.
В течение ночи наши войска, оборонявшие город, произвели необходимую перегруппировку. Было усилено южное направление в районе Основы. Подразделения Харьковского полка народного ополчения заняли оборону совместно с боевыми частями по восточному берегу реки Лопань.
Под утро пошел мелкий осенний дождь. Он продолжался весь день и следующую ночь. Облака низко опустились над городом, что затруднило действия вражеской авиации. Это значительно облегчило положение наших войск, не имевших достаточных средств борьбы с самолетами противника. Наша истребительная авиация почти отсутствовала на этом участке фронта, так как была переброшена под Москву и Ростов. Несмотря на то, что сил у нас было значительно меньше, чем у фашистов, воины продолжали оказывать противнику ожесточенное сопротивление.
С утра 24 октября бои возобновились с новой силой. Немецко-фашистские войска после артиллерийско-минометного налета перешли в наступление. Два пехотных батальона прорвали оборону полка народного ополчения и устремились по Речному переулку к площади Дзержинского. Бойцы-ополченцы, отстреливаясь, медленно отходили к парку Шевченко. Хорошо зная город, ополченцы внезапно появлялись из-за укрытий и наносили противнику большой урон. Группа бойцов под командованием А. Р. Кинаша пробралась в тыл к немцам и открыла сильный ружейно-пулеметный огонь по вражеской пехоте. Гитлеровцы, захваченные врасплох, растерялись и бросились бежать. В этом коротком бою пулеметчик-ополченец, коммунист Белостоцкий уничтожил расчет миномета и нескольких пехотинцев.
В результате стремительных и смелых действий наши воины вместе с ополченцами отбросили противника и вновь овладели площадью Дзержинского. Одновременно подразделения других стрелковых полков вели упорные бои в центре Харькова, мужественно защищая каждую улицу, каждый дом родного города.
В 16 часов немецким танкам и мотоциклистам удалось прорвать оборону и устремиться к Змиевскому шоссе и к площади Руднева. Для наших войск создалась тяжелая обстановка. Сильно поредевшие полки отступили к востоку от поселка Основа.
Чтобы восстановить положение, был создан сводный отряд в составе двух рот 216-й стрелковой дивизии, одной роты полка народного ополчения, пятидесяти автоматчиков и четырех танков. Командование этим отрядом поручили решительному и смелому офицеру майору Баишеву.
Оставив часть отряда для прикрытия с запада, майор Баишев основными силами, поддержанными четырьмя танками, внезапной атакой во фланг прорвавшейся группировки смял противника. Уничтожив четыре вражеских танка, два орудия и около 50 мотоциклистов, отряд вновь овладел площадью Руднева.
В этом бою погиб смертью храбрых майор Баишев.
Однако силы были далеко не равные. Неся большие потери, противник продолжал распространяться по всему городу. Наши войска с упорными боями отходили в восточном направлении и к. утру 25 октября заняли оборону по восточному берегу реки Харьков—западнее хутора Шевченки — больница—Балашовский вокзал — хутор Федорцы.
25 октября противник смог возобновить свое наступление только в 12 часов дня. Захваченные нами пленные показали, что враг понес большие потери, особенно во время уличных боев. В ротах, имевших в начале октября 150—180 солдат, осталось по 25—40. Неоднократные атаки гитлеровцев не принесли им успеха. Наши войска продолжали прочно удерживать восточную окраину города и оставляли занимаемые позиции только по приказу командования. В 22 часа 30 минут 25 октября 300-я стрелковая дивизия получила приказ командующего 38-й армии генерал-майора В. В. Цыганова оставить занимаемые позиции и начать отход на Старый Салтов. Грунтовая дорога была настолько разбитой, что войска и повозки, запряженные двумя лошадьми, с большим трудом могли двигаться по грязи.
Ожесточенные бои на Харьковском направлении и за город, в которых противник понес огромные потери в живой силе и технике, закончились к исходу 25 октября 1941 года.
Наши солдаты и офицеры показали в этих боях высокие моральные качества, проявили массовый героизм, мужество и отвагу. Многие из них были награждены орденами и медалями. Советские воины приобрели богатый опыт, который был необходим для предстоящих сражений и полного разгрома гитлеровских захватчиков.

П. П. КОНОВАЛЕНКО
Полковник в отставке
ВМЕСТЕ  С   АРМИЕЙ

В ПЕРВЫЕ ДНИ Великой Отечественной войны возникла необходимость создать истребительные батальоны для борьбы с вражескими парашютными десантами. Всего на территории Харьковщины было организовано 45 таких батальонов численностью по 250—300 человек каждый. Руководила ими оперативная группа областного комитета партии.
Комплектование истребительных батальонов производилось из числа лиц, не подлежавших призыву в Красную Армию, работавших на предприятиях, в учреждениях и сельском хозяйстве. Командиров батальонов, их заместителей и начальников штабов рекомендовали районные комитеты партии. В течение месяца батальоны были подготовлены для успешной борьбы с вражескими парашютистами.
На вооружении истребителей были винтовки, ручные пулеметы, автоматы, бутылки с горючей жидкостью, а в батальоне Орджоникидзевского района имелась бронетанкетка, построенная во внеурочное время рабочими тракторного завода. Батальоны размещались в специально отведенных помещениях. Они имели телефонную связь с областным штабом. Для отряда, который круглосуточно дежурил в штабе, было организовано общежитие. Таким образом, имелась возможность в любой момент бросить отряд для ликвидации вражеских парашютистов.
Из числа добровольцев-комсомольцев и несоюзной молодежи в Харькове был организован также батальон истребителей вражеских танков. С личным составом этого батальона областной штаб проводил боевую и политическую подготовку, тактические занятия по уничтожению танков противника бутылками с горючей жидкостью. ЦК ВЛКСМ одобрил эту работу комсомольской организации нашего города. Впоследствии батальон, насчитывавший до 300 человек, выехал на фронт.
Бойцы истребительных батальонов задержали немало вражеских пособников. Беспощадно велась борьба с предателями, которые при появлении вражеских самолетов над промышленными районами подавали сигналы ракетами. Была, например, проведена ложная воздушная тревога. В воздух подняли самолеты. Они были обстреляны трассирующими пулями, по ним вела стрельбу холостыми патронами зенитная артиллерия. К началу операции по всему городу были рассредоточены истребительные батальоны под руководством работников НКВД. Им удалось обезвредить почти всех сигнальщиков.
Истребительные батальоны являлись также базой создания партизанских и диверсионных групп для борьбы в тылу врага. Отряды добровольцев перебрасывались в тыл противника в Киевскую область.
С приближением фронта к Харьковщине большая часть истребительных батальонов была реорганизована в партизанские отряды. Командиры и комиссары отрядов прошли специальную подготовку. Весь личный состав принял присягу. Были установлены места пребывания отрядов в тылу врага, заготовлены в тех местах запасы боеприпасов и продуктов питания.
Примерно за месяц до приближения фронта к Харькову партизанские отряды ушли к своим базам. В ходе боев за Харьков истребительные батальоны в своем большинстве влились в части, оборонявшие город. Народное ополчение мужественно сражалось за родной Харьков вместе с воинами Красной Армии. Партизанский отряд Изюмского района под командованием тов. Сало, сформированный из истребительного батальона, отважно действовал в тылу врага, беспощадно уничтожал фашистских захватчиков.

П. А. УТИН
Полковник в отставке
БОЕВЫЕ  БУДНИ  НАРОДНЫХ  ОПОЛЧЕНЦЕВ

БОЕВЫМ ДЕЙСТВИЯМ харьковского народного ополчения непосредственно предшествовала огромная работа по созданию оборонительных сооружений. Их выполняли организованные в дивизии народного ополчения десятки тысяч рабочих, служащих, учащихся Харькова.
В первых числах июля 1941 года Харьковский горком КП(б)У приступил к формированию народного ополчения. Многие тысячи харьковчан на заводах и других предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях добровольно изъявили желание активно помочь в обороне родного города.
Формирование народного ополчения проводилось в каждом отдельном районе Харькова. В дивизию народного ополчения Дзержинского района, например, входило три полка. Командиром дивизии был назначен полковник запаса Егоров, начальником штаба дивизии — работник райкома партии Бабак. Командование третьим стрелковым полком доверили мне. Формирование дивизии закончилось к середине августа.
Первоначально обучение бойцов народного ополчения проводили на площади имени Дзержинского и в прилегающем к ней парке. Здесь занимались строевой подготовкой, изучали пулемет, винтовку. Среди ополченцев можно было видеть людей разных профессий, умудренных жизненным опытом и совсем юных.
18 августа дивизия народного ополчения Дзержинского района была направлена в Зачепиловский район и 20 августа приступила к созданию оборонительных сооружений вокруг Харькова. Дивизия рыла противотанковый ров в районе села Залинейное. Работа была весьма трудоемкой, ведь ширина рва равнялась четырем, а глубина — двум метрам. Охваченные энтузиазмом, соревнуясь между собой, ополченцы работали с утра до позднего вечера, а иногда и ночью, «чтобы никакие танки не прошли». Работа буквально кипела. Этому способствовало и то обстоятельство, что при укомплектовании подразделений строго соблюдался принцип, по которому во взвод, роту, батальон входили ополченцы одного учреждения, цеха, курса и т. п. Люди знали друг друга по совместной работе, в подразделениях оставалась прежняя первичная партийная или комсомольская организация. Это облегчало руководство полком, так как, говоря военным языком, подразделения были крепко сколочены и имели высокую моральную боеспособность.
Работы было много. По окончании одного участка трассы принимались за другой, чтобы создать на дальних подступах к городу сплошное кольцо противотанковых препятствий. Рвы рылись примитивными орудиями: лопатой, киркой, землю выносили носилками. К тому же с каждым днем осложнялась обстановка. К концу августа изредка появлялся разведывательный самолет противника, который, как правило, безрезультатно обстреливал работающих. Такие «налеты» вносили оживление, еще больше поднимали дух, работа казалась еще более важной и первостепенно необходимой. Но во второй половине сентября обстрелы с самолетов участились, иногда враг даже сбрасывал бомбы — появились раненые и контуженые.
Сводки Совинформбюро передавали нерадостные вести: фашистские разбойничьи войска перешли Днепр, Красная Армия оставила Киев. Ряды дивизии народного ополчения начали редеть. Люди возвращались на заводы, в учреждения, уходили по вызовам военкоматов — нужно было готовиться к эвакуации оборудования предприятий, к вывозу ценностей. Харьков превращался в угрожаемый район, и эвакуация становилась все интенсивнее. В середине сентября начали эвакуироваться и вузы.
К октябрю части народного ополчения были стянуты в Харьков, и 2 октября Харьковский горком партии принял решение о создании боевых частей народного ополчения — нескольких полков. Предполагалось, что оставшийся состав дивизий пополнится новыми контингентами. Сначала был создан 1-й Харьковский полк народного ополчения. События заставляли усилить работу по эвакуации, и потому поток добровольцев направляли для выполнения других неотложных дел.
В начале октября командование Харьковским полком народного ополчения было возложено на тов. Зильпера. Комиссаром полка стал батальонный комиссар запаса тов. Тимец. Начальником штаба полка утвердили меня.
С 5 по 16 октября Харьковский полк народного ополчения продолжал пополняться добровольцами — рабочими и служащими заводов, организаций и учреждений. Штаб полка помещался в здании Харьковского института советской торговли. В полк было зачислено немало товарищей из аппарата горкома и райкомов партии, правда, потом многих отзывали для выполнения других заданий.
В середине октября в ряды ополченцев влились 650 бойцов из истребительных батальонов, тогда же Харьковскому полку был передан отряд МПВО — 248 человек. К основному костяку состава полка — 400 бойцам-добровольцам — прибавилось еще около 900 человек.
Ночью 16 октября 1941 года согласно приказу начальника обороны города полк народного ополчения влился в состав войск, оборонявших Харьков, и занял участок обороны Сокольники — площадь Дзержинского. Ставилась задача — прикрыть Харьков с севера. 1-й батальон был оставлен в распоряжении начальника обороны города. Заняв оборону, полк выставил усиленное боевое охранение, выслал разведку в направлении Дергачей и установил связь с войсками.
Несколько дней ополченцам не приходилось сталкиваться с противником. Полк продолжал еще формироваться, обучать бойцов, строил и оборудовал огневые точки. Позже на северную окраину Харькова поставили патруль. Основная же часть личного состава участвовала в учениях, на которых отрабатывалась тема: «Контратака роты в случае прорыва противника в район обороны».
И вот 20 октября по приказанию начальника обороны Харькова 1-й батальон полка занял оборону на восточном склоне Холодной Горы, вдоль железнодорожного полотна, идущего от Кузинского моста к Балашовскому вокзалу. Нужно было прикрыть Полтавское шоссе в случае появления разведывательных групп противника.
1 октября 38-я армия начала вести тяжелые бои на окраинах Харькова. Власть в городе полностью перешла к начальнику обороны Харьковского узла сопротивления генерал-майору Маршалкову. Полк народного ополчения выделил около половины своего состава для патрулирования по городу с целью поддержания порядка. Одновременно устанавливается связь с полками, которые занимают новые рубежи обороны непосредственно на окраинах города.
2 октября подразделения 1-го батальона Харьковского полка народного ополчения, находившегося в резерве начальника обороны города, получили новое задание — оборонять станцию Лосево А 23 октября бои начались непосредственно на улицах города.
Штаб обороны Харькова получил донесение о том, что противник, использовав многократное превосходство в силах и средствах, несмотря на контратаки советских войск, занял  правобережье реки Лопань. Это создало угрозу левому флангу и тылу Харьковского полка народного ополчения. Командир полка Зильпер лично доложил о сложившейся обстановке начальнику обороны города генерал-майору Маршалкову. Задача перед ополченцами осталась прежняя — оборонять участок полка с целью не допустить прорыва противника в город по Белгородскому и Алексеевскому шоссе. Но одновременно полк получил и дополнительную задачу: своими резервными силами занять для обороны участок, передний край которого шел на юг по левому берегу Лопани до Речного переулка и от северной части горсада имени Шевченко до пединститута. Передний край Харьковского полка народного ополчения удлинился.
Утром 24 октября на правом берегу Лопани появилась боль- . шая группа автоматчиков противника, которая вступила в перестрелку с одной из рот полка. По нашим огневым точкам, обнаружившимся в перестрелке, враг открывает сильный минометный огонь. Одновременно противник усиливает огонь по всему переднему краю 216-й стрелковой дивизии, а также и по левому флангу 2-го батальона Харьковского полка. Позже фашистам удается прорвать фронт дивизии, и они группами распространяются по Клочковской улице, к спуску Пассионарии, выходят на Речной переулок во фланг и тыл 9-й роте полка народного ополчения. Попав под огонь с двух сторон и потеряв убитыми и тяжелоранеными 4 человека, подразделения роты отходят на заранее подготовленные для огневых точек позиции у дома Гос-прома, на площадь Дзержинского.
Далее гитлеровцы пытаются форсировать реку Лопань на участке 6-й роты, но огнем двух орудий, временно поддерживавших роту, и сильным огнем пулеметов и винтовок переправа разрушается и накапливание противника приостанавливается.
Немецкие автоматчики с минометным расчетом продолжают продвигаться по Клочковской улице, угрожая флангу 2-го батальона. Командир 5-й роты тов. Шевцов, чтобы приостановить продвижение по Клочковской улице, повел часть роты в обход прорвавшемуся противнику по Севастопольской улице и улице Водопьянова и контратаковал его. Потеряв 7 человек убитыми и ранеными, враг отошел.
К десяти часам утра противник, просочившись через южную часть городского сада имени Шевченко, стал вести минометный огонь во фланг 9-й роты, а отдельные группы разведчиков прорвались к Театральной площади и открыли огонь по автомашине, перевозившей комендантский взвод полка для оборудования в одном из зданий запасного командного пункта.
После того как фашистам удалось прорвать оборонительную полосу 216-й стрелковой дивизии, 9-й роте ополчения, находившейся в районе площади Дзержинского, пришлось вести огонь в направлении юга и юго-запада. Левый фланг 2-го батальона занял круговую оборону и вел огонь но противнику, остановившемуся вдоль левого берега реки Лопань. 4-му батальону было приказано две свои роты направить в распоряжение командира полка.
Эти роты обходным маневром и одновременным лобовым ударом неожиданно контратаковали гитлеровцев на площади Дзержинского и заняли ее. Противник обрушил на ополченцев сильный огонь из автоматов и минометов со стороны улиц Сумской и Бассейной. Уничтожив часть автоматчиков, действовавших с тыла, и не давая немцам дальше продвигаться с улицы Сумской, командир роты тов. Туполь выслал разведку для установления связи с подразделениями, которые вели бой в районе Журавлевки. Две роты этого батальона продолжали вести бой также в сложной обстановке: противник продолжал накапливаться на улицах Сумской и Пушкинской. Часть подразделений с боем начала отходить в направлении Журавлевки. В районе Рашкиной дачи было уничтожено несколько автоматчиков, просочившихся в наш тыл. Здесь необходимо отметить умелые действия комсомольца Фомиченко. Юноша метким огнем из винтовки уничтожил двух фашистов.
Тем временем усилился минометный огонь немцев со стороны реки Лопань и огонь автоматчиков со стороны улицы XIV Съезда Советов. Большая группа разведчиков противника вела обстрел из городского парка. В сложившейся обстановке Харьковский полк народного ополчения переносит командный пункт в здание института   инженеров   железнодорожного  транспорта.
Фашисты не унимаются. Наступая из леса, северо-западнее Алексеевки, силою не менее двух батальонов пехоты при поддержке артиллерии, противник обрушивается на подразделения 2-го батальона, которые, упорно обороняясь, вели огонь в трех направлениях. Части 212-й стрелковой дивизии под напором врага стали отходить, гитлеровцам удалось занять западную опушку Лесопарка (у дома лесника).
К трем часам дня 24 октября положение подразделений Харьковского полка народного ополчения было следующим. 2-й батальон занимал круговую оборону и упорно отбивал атаки противника. 3-й батальон, прикрывая отход частей 216-й стрелковой дивизии, занимал (фронтом на запад) район обороны по левому берегу реки Харьков — от Харьковского моста до пл. Фейербаха. 4-й батальон в районе Рашкиной дачи несколько раз контратаковал противника в северном направлении, помогая своими активными действиями 2-му батальону выйти из окружения.
Спустя два часа командиру 2-го батальона тов. Титову поступило распоряжение от штаба 212-й дивизии прикрыть отход частей дивизии, для чего занять оборону в районе Черкасские Тишки — Циркуны — Русские Тишки. Батальон под сильным огнем врага отходит на север и, сообразуясь с обстановкой, занимает рубеж обороны в двух километрах юго-восточнее Малой Даниловки и до утра 25 октября сдерживает натиск противника, прикрывая отход частей 212-й дивизии по дороге Большая Даниловка — Терновая.
Почти в это же время 3-й батальон, ведя огневой бой с противником в районе Харьковский мост — площадь Фейербаха, успешно отражал настойчивые попытки врага прорваться через мост.
К 6 часам вечера на командный пункт Харьковского полка сообщили, что наши войска, получив новый район обороны, отступили и что Харьковский мост будет сейчас взорван. Тогда 3-й батальон вместе с подразделениями 4-го батальона отошел по направлению к Сабуровой даче. Там оборудовали и КП полка. Сюда же пытались просочиться мелкие группы немецких автоматчиков, но были уничтожены комендантским взводом полка.
Всю ночь с 24 на 25 и весь день 25 октября от разведчиков-ополченцев непрерывно поступали сведения о появлении и движении по городу танков и артиллерии врага. Разведка, возглавляемая тов. Шевченко, вела не только наблюдение, но и часто внезапно открывала огонь по живой силе противника и наносила ему потери. В одной из стычек наши разведчики захватили пленного.
К середине ночи 25 октября все подразделения полка стали сосредотачиваться в районе хутора Немышля. Здесь они получили задание прикрывать отход частей 216-й дивизии. Одновременно нам сообщили, что командующий 38-й армии приказал Харьковскому гарнизону оставить город и занять новый рубеж обороны.
26 октября нашему полку было приказано сосредоточиться в районе Большая Бабка.
К рассказу о боевых действиях полка следует добавить, что обстановка в течение 24 и 25 октября непрерывно изменялась. Многие подразделения на всем участке обороны действовали самостоятельно, отдельными группами, и в донесениях командиров батальонов эти действия часто не отражались. Тогда еще не было опыта боевых действий в больших городах. Между тем известно, что бой в степи совсем не то, что бой в городе.
Безусловно, скупые выдержки боевых донесений не отражали глубоких переживаний людей, становление человека-бойца. А ведь подавляющая часть состава полка в первую военную осень получила боевое крещение.
В моей памяти сохранились яркие картины боевых патриотических дел, мужественной стойкости ополченцев.
Вспоминается, как 23 октября приходилось ставить задачу трем разведчикам и они беспокойно задавали вопросы о том, что же известно мне о противнике. И вот поздно ночью стоят перед нами два вернувшихся разведчика. Внимательно слушает их комиссар. Командир полка подробно расспрашивает, а я стараюсь представить себе обстановку, записываю названия улиц, по которым они шли. Вот они переходят железнодорожное полотно, насторожились, услышав шум мотора (не то трактора, не то танка). Вот проходят дворами и неожиданно для себя попадают на улицу. В одном конце небольшого квартала стоит огромный танк, около него силуэты курящих людей, мелькают блики кар манных фонариков, а на противоположном конце улицы появляется из-за угла и быстро идет по мостовой группа людей. Разведчики хотят перебежать улицу — там, напротив, они видят хорошее укрытие — полуразрушенный дом. Но с обеих сторон вдруг доносятся выкрики на ломаном русском языке: «Стой, руки вверх!»
«Стой на мостовой! — слышен напряженный полушепот разведчика Николая.— Они друг против друга,— стрелять не будут. Снимай кольцо, бросай подальше вправо, а я влево! Ложись, прячь голову!»
И внезапный ослепляющий свет и гул взрыва трех гранат...
Волнуясь, перебивая друг друга, разведчики рассказывают дальше о том, как в голове все зазвенело от взрыва, как под оглушающий треск автоматов метнулись они во двор, как потом переползали под свист пуль железнодорожную насыпь и вернулись теми же улицами. Выслушав двух разведчиков, командир полка предложил подождать до утра. А что расскажет третий? Тот вернулся рано утром. Усталое бледное лицо. Рука забинтована. Перевязка сделана добротно, умелыми руками. Осколок гранаты, повредивший правую руку, удален. Говорит быстро, волнуется, чувствуешь, как глубоко пережит им вчерашний вечер.
Разведчик рассказывает о том, как налетевшая ударная волна, когда он уже ложился на землю, чуть не вышибла из рук винтовку, обрушилась на голову, ударила в лицо, прервала дыхание. И одновременно — в руке острая боль, звенящий шум в ушах, в голове. Молниеносно мелькает в сознании — встать, скорее бежать за товарищами.
Рассказ его полностью совпадает с уже известным нам ходом стычки. Несмотря на ранение, он настойчиво просит не направлять его в обоз. Но комиссар полка Тимец убеждает разведчика, что он нужен там, что ему под силу повести такую воспитательную работу, которая неизбежно укрепит стойкость ополченцев-хозяйственников.
...Полдень 24 октября. На площади Дзержинского падают мины, их осколки оставляют глубокие царапины на облицовке фасадов зданий. Разбитые окна тупо смотрят на пустую площадь. Вот уже который день продолжает дымиться Дом проектов.
Противник занял часть территории от Дома проектов до Госпрома и ведет огонь в направлении здания обкома КП(б)У. Под обстрелом часть Сумской улицы. 4-му батальону дано задание контратаковать и освободить площадь Дзержинского. Кажется, легко это сделать — противник боится громадного пространства молчащей площади, еще не занимает зияющих пустот зданий. Но нет, это трудная задача. Осколки мин падают повсюду. Нигде нет укрытия. Свистящие пули все время носятся над площадью.
Подойдя по Сумской к зданию обкома, ополченцы батальона делятся на две группы. Одна быстро, но все же с двумя передышками, перебегает к ветеринарному институту.
Вторая группа батальона идет в обход Госпрома. Она должна атаковать врага через тот проезд Госпрома, который ближе к Дому проектов. Для ручных пулеметов — их было только два — много дела! Один пулеметчик через окно второго этажа Военно-хозяйственной академии должен бить по врагу у Дома проектов и по выходу из горсада, другой — вести огонь по противнику из здания Госпрома.
Разведчиков-фашистов с автоматами можно было ожидать отовсюду. Но тогда в большом городе их обнаружить было не трудно. Один фашист крадется вперед, другой прикрывает его огнем — бьет по окнам, по воротам, по фасадам, туда, где что-то ему померещится. Найдя какое-нибудь укрытие, гитлеровские разведчики не только ведут наблюдение, но время от времени короткими очередями подбадривают себя — жутко им среди огромных молчаливых громад зданий, неведомых и коварных. И автоматные очереди были слышны отовсюду, они выдавали врага, по направлению стрельбы можно было определить и место, откуда ведется огонь.
Продолжу рассказ о наших действиях. Спешили бойцы, обходя здания. У одного ручного пулемета командир зорко наблюдает за первой группой ополченцев, продвигающейся по площади вдоль стен ветеринарного института. А у второго пулемета другой командир ждет появления у проезда Госпрома своей роты, совершающей обход. Вот он видит сигнал — рота готова к атаке. Но еще никто не смеет открывать огня.
Бойцы первой группы совсем открыты, а мины продолжают методично падать: на Сумскую, у здания обкома и ближе. Ополченцы прижимаются к стенам, к асфальту.
Все ждут, когда первая группа выйдет к заданному месту. Вот они, наконец, у цели. Сигнал! Неожиданный ураганный огонь пулеметов прижимает автоматчиков противника, рассеивает расчет миномета. И вслед, тут же, раздаются частые взрывы ручных гранат.
Немногим гитлеровцам удалось отойти, прячась за здания...
Потом ночью разбирали этот бой в подразделениях полка комбриг Зильпер и батальонный комиссар Тимец. Мне был передан список людей для представления к награде. Помню, как тов. Тимец сказал: «А я вот никогда не думал, что так отважно будет вести себя в бою тов. Рузин. Такой незаметный, чисто штатский политработник, а как проявил себя в бою».
К полудню 26 октября обоз батальона начал вытягиваться по Старосалтовскому шоссе. Бездорожье, невылазная грязь. А к тому же и автоматчики противника обстреливали подводы, выводили из строя лошадей. Положение было тяжелое. Много имущества бросили либо уничтожили.
1-й батальон Харьковского полка народного ополчения находился в непосредственном распоряжении начальника обороны Харькова генерал-майора Маршалкова и также последним оставил Харьков. На вооружении 1-го батальона (помимо вооружения общего для всего полка — винтовок, гранат, ручных пулеметов) были две танкетки и бронемашина, отремонтированные, вернее сделанные из лома, рабочими ХПЗ и ХТЗ. После окончания эвакуации и отхода войсковых частей гарнизона командир 1-го батальона Кирсанов, раненный осколком в руку, получил распоряжение начальника штаба обороны города отходить по шоссе в Чугуев. Одновременно отошли подразделения батальона, оборонявшие Лосево.
В последующие дни значительная часть личного состава 1-го батальона, сосредоточенного в Купянске, по распоряжению Харьковского обкома КП(б)У была направлена по месту прежней работы. Товарищи выехали на эвакуированные в тыл заводы.

И. Г. СТАРИНОВ
Полковник в отставке, кандидат технических наук
ОПЕРАЦИЯ  ПРОШЛА  УСПЕШНО

В КОНЦЕ СЕНТЯБРЯ 1941 года я получил приказ создать и возглавить оперативную инженерную группу с задачей — массовыми минно-взрывными заграждениями содействовать войскам Юго-Западного фронта в обороне Харьковского промышленного района, а в случае продвижения противника заминировать и разрушить аэродромы и другие объекты военного значения.
Направляясь на прием к начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза Б. М. Шапошникову, я продумал заявку на необходимые силы и средства и решил во что бы то ни стало добиться получения самых современных по тому времени управляемых мин и опытных партий электрохимических взрывателей и замыкателей замедленного действия.
— Войска Юго-Западного фронта упорно обороняют занимаемые ими рубежи,— сказал маршал,— но противник стремится во что бы то ни стало в самое короткое время захватить Харьковский район, не дать нам полностью эвакуировать промышленность большого города. В помощь войскам Ставка решила направить в Харьков большую группу минеров. Вы, вероятно, знаете об операции «Альберих»,— продолжал он,— которую провели немцы во Франции в марте 1917 года, во время отхода на линию Зигфрида. За 5 недель они произвели массовые разрушения и минирование на площади около 4000 квадратных километров. Вам придется выполнить работы по заграждению в большем масштабе. С собой вы возьмете группу командиров для укомплектования штаба оперативно-инженерной группы и в качестве инструкторов, а также необходимые минно-подрывные средства. Саперные части вам будут выделены командующим Юго-Западным фронтом.
Маршал внимательно просмотрел нашу заявку, задал ряд вопросов и, наконец, утвердил состав оперативно-инженерной группы.
Для комплектования штаба группы были выделены 3 командира, окончивших Военно-инженерную академию им. В. В. Куйбышева, и 12 командиров, закончивших Курсы особой техники.
В состав группы включалось подразделение специального минирования под командой подполковника В. П. Ястребова. С ним мы впервые познакомились еще в 1938 году во время испытания самых совершенных по тому времени мин, в улучшении которых он внес и свою лепту.
Прощаясь с нами, маршал сказал:
—  Обращаю ваше внимание на то, чтобы не было несчастных случаев. Помните, что ваши мины должны быть безопасны
для наших войск.
На следующий день, рано утром, мы выехали в Харьков.
Проезжая через Орел, я побывал в партизанской школе, откуда взял с собой несколько инструкторов оперативно-учебного центра и получил горючий и смазочный материал, а также образцы изготовляемой нами партизанской техники.
В Харькове я явился к начальнику инженерных войск Юго-Западного фронта генерал-лейтенанту Г. Г. Невскому и доложил ему о задачах оперативной группы, о силах и средствах, которыми она располагает, и сделал заявку на воинские части фронта, необходимые для выполнения задач, поставленных Ставкой.
—  Ну и запросы у вас,— заметил генерал, когда я назвал количество батальонов, которые, по нашему расчету, нам дол
жен был предоставить фронт.— Нет у нас возможности выделить для устройства минно-взрывных заграждений десять баталь
онов. Можем выделить только пять батальонов и одну роту для устройства электрифицированных заграждений, но и то при
условии, что ваша группа будет ставить заграждения не только на дорогах, аэродромах и других военных объектах, но и мини
ровать заблаговременно подготавливаемые оборонительные рубежи. Я буду просить маршала Тимошенко сосредоточить в ва
ших руках руководство всеми работами по минно-взрывным заграждениям на подступах к Харькову.
Я пробовал возражать, но генерал стоял на своем.
Генерал Невский ознакомил нас с обстановкой на фронте. Севернее Краснограда противник находился всего в 50—55 километрах от Харькова. На других участках линия фронта проходила в 100—150 километрах от города. После отхода от Киева наши части с трудом сдерживали атаки вражеских войск, которые рвались к Харькову. Промышленные предприятия, учреждения и население города эвакуировались.
1 октября мы были приняты командующим фронтом — Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко.
—  Первым делом совместно с генералом Невским составьте план работы,— сказал командующий.— Работу ведите так, чтобы
противнику не оставить ни одного важного военного объекта.
Сроки готовности объектов к разрушению и установки мин должны быть такими, чтобы все работы в районе Харькова, Рогани и Чугуева были закончены к 20 октября.
- Товарищ генерал,— обратился командующий к Невскому,— сколько вы считаете возможным выделить батальонов в распоряжение полковника Старинова?
- Пять батальонов и одну роту электрифицированных препятствий и одновременно передать им минирование оборонительных рубежей,— ответил Невский.
Необходимо было установить большое количество мин на глубину более метра. При помощи одних лопат выполнить эту работу в короткое время просто невозможно, а буров у нас не имелось. Но помогли харьковские рабочие и обком КЩб)У.
В ночь на 3 октября мы закончили составление плана и заявки. Было уже далеко за полночь, когда меня принял генерал-лейтенант Невский.
Он подробно изучил план и приложения к нему. Нам предстояло провести сложную операцию. По своему размаху, объему работ она в пять раз превосходила операцию «Альберих», но выполнить следовало ее вдвое быстрее. Таким образом, суточный объем работ должен был быть в 8—10 раз больше, чем у немцев во время операции «Альберих».
Тщательно изучив план, Г. Г. Невский завизировал его. Я попросил генерала пойти вместе со мной к командующему фронтом С. К. Тимошенко.
— Что-то вы сильно размахнулись,— заметил маршал, просмотрев план,— смотрите, сами не взорвитесь!
Затем он утвердил план. От командуюшего фронтом я поехал в обком КП(б)У.
Помню темную осеннюю ночь. Город был погружен в кромешную темноту. Только видны затемненные фары движущихся навстречу автомашин. Дом проектов казался бесформенной глыбой, уходящей в черное небо. Машина остановилась у знакомого подъезда.
В обкоме кипела напряженная работа. Он напоминал штаб многочисленной армии. В трудных условиях отступления наших войск под натиском противника Харьковский обком сумел мобилизовать население на строительство оборонительных сооружений, формировал и готовил партизанские отряды и диверсионные группы, заблаговременно создавал подпольные организации, руководил эвакуацией, подбирал кадры не только для фронта, но и для тыла, с тем чтобы эвакуированные предприятия возможно быстрее начали работу на новом  месте, решал десятки других сложных вопросов. И все это делалось в считанные дни и часы.
Прием посетителей был в разгаре. В приемной собралось много народу, и я подумал, что мне придется долго ждать. Однако вышедший из кабинета помощник секретаря сразу вызвал четырех человек и, обращаясь ко мне, сказал:
—  Товарищу Епишеву о вас доложено. Он примет вас сразу
после этих товарищей.
Войдя в кабинет, я представился, кратко изложил утвержденный Военным советом фронта план заграждений и сказал, что выполнение его в значительной мере зависит от того, насколько быстро и полно предприятия Харькова сумеют обеспечить нас необходимой техникой.
Посмотрев заявку на корпуса для мин замедленного действия, мины-сюрпризы, буры и др., секретарь обкома сказал:
—  Заявка небольшая, но и времени мало, промышленность перебазируется в глубокий тыл, однако все необходимое наши
предприятия изготовят.
Прекрасно зная Харьков и его окрестности, наиболее важные и уязвимые места автомобильных и железных дорог, товарищ Епишев дал советы, которые очень помогли нам в выполнении плана заграждений.
—  Помимо вашей группы минированием промышленных предприятий занимаются и другие организации,— сказал он.—
Прошу вас оказать им помощь специальными инженерными средствами, которые имеются у вас.
А. А. Епишев сказал, что промышленные здания и другие остающиеся материальные ценности необходимо привести в такое состояние, чтобы оккупанты не могли ими воспользоваться, не могли их разграбить. Кроме наших частей, эти задачи будут выполнять местные группы подрывников, а позже партизанские отряды, диверсионные группы и подпольные организации. Но у них мало инженерных средств, им надо помочь и выделить как можно больше мин, зажигательных снарядов, ручных гранат, научить ими пользоваться и изготовлять их из подручных материалов. Для подготовки наших партизанских отрядов очень мало времени, а их надо перебросить в тыл врага, чтобы они быстрее вышли в лесные районы и начали действовать. Некоторые наши отряды будут снабжены средствами радиосвязи.
В заключение секретарь обкома предложил мне оставить заявку.
—  Завтра зайдите в горком, и все будет сделано,— сказал он.— Если понадобится помощь обкома, сразу обращайтесь,
поможем.
На следующий день мы начали размещать заказы на корпуса взрыватели, буры и другие необходимые нам детали. И куда бы ни явились представители оперативно-инженерной группы, всюду на указанных горкомом предприятиях знали онаших заказах и готовы были немедленно приступить к их выполнению.
Конструкторы электромеханического и паровозостроительного заводов с помощью инженеров оперативной группы Л. Медведева и Н. Леонова всего за 3 суток разработали проекты, а рабочие изготовили первые образцы. По нашему заказу было сделано 50 буров, около 1000 мин-сюрпризов, которые взрывались при снятии с них тяжести. Эти мины мы ставили сбоку или сверху наших наиболее крупных мин, а также некоторых минных корпусов, заполненных шлаком и металлоломом.
«Сюрпризы» ставились также и в других местах, где противник мог искать мины, с целью прикрыть наше основное минирование.
Корпуса мин и отдельные детали к ним были заказаны на Харьковском электромеханическом заводе. Конструкторы ХЭМЗа улучшили предложенные нами элементы неизвлекаемости мин, сделав их более простыми, надежными, герметичными и удобными в установке.
Около 1000 из 6000 изготовленных корпусов мы использовали для мин, а остальные заполняли металлоломом или шлаком.
Мне не раз приходилось заходить в конструкторское бюро и цех, где изготовлялись корпуса мин замедленного действия. С завода продолжалась эвакуация оборудования. Цехи заметно пустели: там, где недавно стояли станки, остались только бетонные фундаменты. Многие станки демонтировались и готовились к погрузке. Всюду шла напряженная работа.
Вот двое рабочих разбирают станок, отвинчивают отдельные части и аккуратно кладут их на листы картона. У выхода из цеха группа рабочих осторожно передвигает большой станок к железнодорожному пути. А оставшийся в цехе единственный станок штампует корпуса для наших мин. Двое пожилых рабочих вставляют заготовки и снимают готовые корпуса, аккуратно складывая их в тележки, на которых отвозят для доделки в другой цех.
В это время подходит смена, принимает станок. Работа не прекращается ни на минуту.
Я предлагаю пожилому рабочему, передавшему станок подошедшей смене, отвезти его домой на машине. Он отказывается.
—  Спасибо. Нас уже дома не ждут. Ждать некому: жена
работает в ночной смене, сыновья на фронте, а мы ночуем на заводе. Некогда ходить домой, не то время.
В цехе, где шла сборка корпусов в ночной смене, работала целая бригада — человек 12. Мы видели, как ловко и аккуратно молодая работница закладывала резиновые прокладки, обеспечивающие герметизацию. Она так была увлечена работой, что не заметила, как Ястребов взял стоявший сбоку корпус.
Подошел мастер. Мы разговорились.
—  Продукцию выдаем с опережением графика,— сказал мастер.— Самое главное,— продолжал он,— смотрим, чтобы ка
чество было отличное. Когда-то с целью улучшения качества и повышения производительности выдавались премии и награды,
а теперь никто и не думает о премиях. А награда одна — скорей бы разгромить врага.
Внезапно взвыла сирена воздушной тревоги, но работа в цехе не прекратилась.
Характерно, что в эти тяжелые дни нам не пришлось ходить для решения вопросов ни в обком, ни в горком. Там очень трудно было застать секретарей, так как большую часть времени они проводили на предприятиях, на погрузочных площадках, там, где выполнялись срочные задания. До самого последнего дня оставались в городе секретарь обкома Алексей Алексеевич Епишев, секретарь горкома Виктор Михайлович Чураев. С секретарем горкома Владимиром Алексеевичем Рыбаловым я встретился на ХЭМЗе.
Готовые к эвакуации рабочие и инженеры продолжали с помощью ручного инструмента делать для нас сверхплановую продукцию — детали мин-сюрпризов и элементы неизвлекаемости, которые нам очень пригодились.
Мы испытывали острый недостаток взрывчатых веществ. Пришлось применять аммониты. Для минирования использовались и авиабомбы. Выделенные для минирования осколочные заградительные мины из 152 мм снарядов (ОЗМ-152) поступили перед самым оставлением Харькова и не были полностью использованы.
Выполняя указания Военного совета фронта, я связался с командирами железнодорожных бригад, полковниками С. А. Степановым и П. А. Кабановым, а также Б. И. Павловым. Они активно включились в подготовку, а затем и минирование объектов на своих железнодорожных участках. Особенно энергично взялись за дело офицеры С. В. Брыкин из бригады П. А. Кабанова и П. А. Фролов из бригады Б. И. Павлова.
Для успешного применения новой минно-подрывной техники нужно было, во-первых, обучить людей ее использованию и, во-вторых, создать по существу заново удобные и безопасные в установке надежные фабричные образцы мин, используя для этого привезенные взрыватели и замыкатели.
Обучение проводилось главным образом практически в оборудованных нами мастерских, а также на железных и автомобильных дорогах.
Подготовка инструкторов проходила очень напряженно и продолжалась всего трое суток. Работали по 12—14 часов в день. Большинство офицеров и сержантов не были знакомы не только с. противотранспортными минами замедленного действия и их установкой, но и с устройством некоторых табельных замыкателей и взрывателей.
При минировании возникал целый ряд трудностей. Особенно трудно было соблюсти должную секретность, маскировку, ввести противника в заблуждение.
Вспоминается такой эпизод. 9 октября, когда минеры вели работу па Богодуховском направлении, меня отозвал в сторону командир группы минеров сержант П. Г. Шедов:
— Вчера ночью мы работали по выделке скважин, а сегодня вечером я обнаружил три зарубки на деревьях в самом низу
стволов, прямо над корнями. И все зарубки направлены на наши мины. А напротив одной мины ветка сломана.
Чтобы отучить вражеских лазутчиков следить за работой минеров и наказать их, я приказал поставить мины-сюрпризы. Оказалось, что это уже сделано.
- А как вы догадались осмотреть деревья? — спросил я у командира группы минеров.
- Я сибиряк. С Алтая. Охотой промышлял. Привык вокруг капканов следы изучать. У нас ведь не только звери, но и браконьеры были.
Не заметь сибиряк зарубок, мы долго могли не знать, что за нами следят. На следующий день я поручил группе командиров проверить, нет ли этих и других признаков фиксирования наших работ. И обнаружились новые признаки. Минер А. К. Сахневич, проходя утром по месту выполненной работы, обнаружил, что из булыжной мостовой вынут один камень и на его место положен другой. Он тщательно осмотрел участок и увидел, что снят еще один камень.
Чтобы ввести в заблуждение вражеских лазутчиков, командир 532-го отдельного саперного батальона И. М. Кливицкий проводил специальные отвлекающие операции при установке мин с замыкателями ЭХВ системы инженера Файнберга. И на минах, установленных его батальоном, было уничтожено много машин, танков и живой силы противника.
Были трудности и технического порядка. Электромеханические замыкатели и взрыватели замедленного действия еще не прошли должной проверки в боевых условиях, и сроки замедления их действия не поддавались контролю. Некоторые мины, рассчитанные на взрыв через 15 суток, могли взорваться на второй день после их установки..
Минирование проводилось почти одновременно на десятках объектов, на дорогах протяжением в сотни километров. Работали днем и ночью. Наши минеры сделали тысячи скважин, но мины замедленного действия ставились только в одну из каждых пяти или шести скважин, в остальные же — только макеты мин, а иногда и мины-сюрпризы, рассчитанные на уничтожение предателей и вражеских минеров. Заметить наши мины было очень трудно. Там, где мы обнаружили признаки деятельности врага или следы небрежной работы наших людей, как правило, ставились «сюрпризы». В первую очередь мы устанавливали не боевые мины, а макеты, стремясь ввести противника в заблуждение.
Минирование многих объектов проводилось заблаговременно, но заграждения на дорогах, а также разрушение ряда объектов приходилось иногда выполнять уже после отхода арьергардов наших войск.
Нередко минерам приходилось трудиться по целым суткам, без сна и отдыха. К тому же начались дожди, а люди не имели палаток.
В связи с выявившимися затруднениями была разработана специальная инструкция, которую Военный совет утвердил 12 октября.
После этого я обратился в Военный совет фронта с просьбой о зачислении в нашу группу бывших бойцов испанской Республиканской армии, которые в то время находились в Харькове. Некоторых из них я хорошо знал, так как воевал вместе с ними в Испании.
Военный совет фронта дал указание генерал-лейтенанту Невскому зачислить испанцев в один из приданных мне батальонов.
Трудно описать радость испанских товарищей, когда я им объявил, что они зачисляются в ряды Красной Армии.
Как сейчас вижу молодого красивого Франциско Гуйона, задавшего первый вопрос:
— Когда нам дадут оружие?
Он начал сражаться с фашистами, когда ему было 16 лет, а в 1.8 ему уже присвоили звание капитана. В августе 1939 года Франциско Гуйон приехал   в  СССР,   жил,   работал   и   учился в Харькове.
Всего в Харькове сразу вступило в ряды Красной Армии 22 испанских товарища, 19 из них участвовало в феврале 1942 года в ледовых походах в тыл противника через Таганрогский залив. Принятые в армию испанцы сразу включились в работу по монтажу мин, обучению людей и выполнению боевых заданий.
Позже вступили в Красную Армию и те испанцы, которые эвакуировались из Харькова на Волгу. Летом 1942 года около 50 испанцев, живших до войны в Харькове, участвовали в партизанской борьбе в тылу врага на Калининском фронте, а зимой 1942/43 годов — на Кавказе, а также в Ленинградской области. И всюду испанские товарищи проявляли отвагу, мужество, инициативу в борьбе с врагом.
Сложная операция была осуществлена по минированию дома № 17 по улице Дзержинского. Особняк находился в глубине двора, среди могучих дубов и лип. Весь участок окружал сплошной высокий забор. Когда массивные металлические ворота закрывались, с улицы и из соседних домов нельзя было что-либо увидеть. В особняке все отличалось удобством, рациональностью и говорило о хорошем вкусе человека, построившего его.
Я понимал, что особняк можно заминировать скрытно, однако пребывание военнослужащих в доме могло вызвать подозрения. Напрашивалось решение: минеров переодеть в гражданскую одежду и тем самым ввести -в заблуждение предателей, которые, возможно, уже наблюдают за особняком. Но, взвесив все обстоятельства, я отказался от этого и решил поселиться со своим заместителем   в  этом  удобном   доме  вместе   с   группой
минеров.
Мы исходили из следующих соображений: если в особняке минеры будут жить до самого отхода наших войск, то кто может подумать, что они будут спать на заблаговременно установленных чувствительных и опасных минах. Конечно, можно предполагать, что минеры при отъезде поставят наспех несколько «сюрпризов», но трудно поверить, что они заблаговременно установили мины замедленного действия. К исходу 14 октября в дом было установлено две мины. После выезда штаба фронта установили еще одну.
Вместе с В. П. Ястребовым мы замаскировали в куче угля отвлекающую мину. Это была не обычная мина замедленного действия, а с различными уникальными ухищрениями.
Легко работалось с подполковником Ястребовым и его минерами-энтузиастами, они быстро понимали замысел и вносили свои дополнения и улучшения, делали все спокойно и тщательно.
Сам подполковник Ястребов никогда не терялся даже в наиболее трудных положениях, часто связанных с риском для жизни. Мне с ним пришлось устанавливать мины на виадуке. У опоры был заложен огромный заряд. В нем устанавливалась сложная инженерная мина, а в это время по виадуку шли машины, а под ним — поезда. Движение нельзя было прекратить. К тому же начался налет немецкой авиации. А Ястребов спокойно устанавливал мину, точно он это делал на полигоне в мирное время.
Самоотверженно работали также командиры-выпускники Военно-инженерной академии.
17 октября по приказу Ставки войска стали планомерно отходить на восток, на линию Касторное — река Оскол. Враг приближался к Харькову. Нам пришлось удвоить свои усилия. Работы велись широким фронтом: минировались важные объекты на подходах, на аэродромах, автомобильные и железные дороги, оборонительные рубежи и объекты в самом городе. Особенно интенсивно работа шла на автомобильных дорогах и оборонительных рубежах. Ни дожди, ни усталость не останавливали самоотверженных минеров, саперов и помогавшее им мирное население. Эти люди, о делах которых так мало написано, работали в исключительно тяжелых условиях. Харьковчане отдавали все свои силы и средства на оборону родного города.
Там, где обстановка была особенно напряженной, где требовалась помощь, мы не раз видели секретаря обкома А. А. Епишева, секретаря горкома В. М. Чураева и других партийных работников. Часто харьковчане встречали и командующего 38-й армией генерал-майора В. В. Цыганова.
...Воины Красной Армии продолжали сдерживать натиск врага. Расчет гитлеровцев на захват Харькова с ходу провалился.
А в городе продолжалась напряженная работа. Каждый день сотни вагонов с промышленным оборудованием уходили на восток. Эвакуировался в глубокий тыл страны и электромеханический завод. Некоторые тяжелые станки нельзя было вывезти. Поэтому решили заминировать здание одного цеха. Мы установили мины у фундамента мощного пресса. Над зарядом поставили две мины-сюрприза, взрывающиеся при попытке снять с них груз. Место установки мин замедленного действия было тщательно замаскировано. Еще три мины установили в других цехах завода. Они должны были, не разрушая зданий, вывести из строя оборудование. Наши расчеты оправдались — во время оккупации на заводе произошло четыре взрыва.
На складе завода после эвакуации оставалось несколько десятков тонн проката, который из-за недостатка подвижного состава не смогли вывезти. Склад был минирован минами-сюрпризами.
После взрыва одной из мин при попытке воспользоваться запасами склада гитлеровцы поставили ряд табличек с надписями: «Внимание! Русские мины!». Эти таблички так и простояли до освобождения города нашими войсками.
Наиболее трудно было минировать объекты внутри города. Некоторые работы производились на глазах у населения и приходилось ставить мины, имитируя устройство оборонительных сооружений, дзотов.
Много мин было поставлено в местах предполагаемой стоян-ки самолетов, под взлетно-посадочной полосой. С помощью буров, изготовленных для нас харьковскими рабочими, мы ставили мины на глубину свыше одного метра и надежно маскировали их.
Чтобы ввести противника в заблуждение, мы имитировали «неудачные» подрывы некоторых ангаров, а внутри них, под полом, ставили мины замедленного действия, пол восстанавливали и маскировали, заливая его отработанным  маслом.
Применяли и другие военные хитрости, например, подрывали части взлетно-посадочных полос. Оседавшая пыль надежно маскировала всю работу по минированию в радиусе на десятки метров.
Минировать аэродромы мы начали еще тогда, когда на них базировались наши самолеты. После того как авиация покинула их, были заминированы ангары и другие служебные помещения, емкости горючего и смазочных материалов.
При первой возможности я заехал в специальную партизанскую школу, созданную Харьковским обкомом. Начальником школы работал мой старый знакомый по Испании Максим Константинович Кочегаров.
Порядок в партизанской школе был образцовый, как в хорошем военном училище. Кочегаров знал дело и был способным администратором. Я ему передал значительное количество мин-но-подрывной техники, и харьковские партизаны использовали ее в тылу врага.
Партизанские отряды, разведывательные и диверсионные группы Двуречанского, Савинского, Сахновщинского, Близню-ковского, Изюмского, Старосалтовского, Липецкого, Балаклей-ского, Староверовского, Нововодолажского, Чугуевского районов и другие отряды Харьковской области успешно действовали в тактическом взаимодействии с войсками Красной Армии.
Показателем успешных действий харьковских партизан является захват ими крупного склада боеприпасов на станции Лозовая при отступлении противника в 1943 году.
Перед уходом из города мы тщательно осмотрели дом № 17 по улице Дзержинского и умышленно оставили в комнатах консервные банки, газеты, сложили их так причудливо, что казалось, будто под ними положены «сюрпризы».
Всех нас тревожила мысль: вдруг противник найдет мину, вдруг она взорвется при извлечении и будет убито только несколько вражеских солдат?
В Воронеже подвели итоги проделанной работы. Всего за время операции по устройству заграждений на подступах к городу и в самом Харькове было поставлено только батальонами, включенными в состав нашей оперативно-инженерной группы, свыше 30 000 противотанковых и противопехотных мин, свыше 2000 мин замедленного действия различного назначения, десятки сложных приборов, которые позволяли взрывать мины в любое время без подхода к объекту, около 1000 мин-сюрпризов, взрывающихся от различных внешних воздействий, а также несколько тысяч макетов мин.
Каждая из установленных боевых мин замедленного действия по своей эффективности равнялась снаряду или даже авиабомбе крупного калибра. Они были так устроены, что взрывались только после установленного нами времени, когда над ними проходили поезда, автомашины или танки, или разрушали различные объекты в тылу врага в определенное нами время.
О действиях наших мин замедленного действия поступали самые противоречивые сведения. Одни рассказывали о сильных взрывах и большом их моральном воздействии на противника, другие — о найденных противником минах и об их обезвреживании.
Не бездействовала вражеская контрразведка. Она распространяла слухи о легком обнаружении мин замедленного действия. Однако враг понес впоследствии серьезные потери, много потратил сил и средств на ликвидацию обнаруженных макетов, принимая их за настоящие мины. Об этом мы узнали позже, после освобождения нашими войсками Харькова. А в ту первую военную осень многие верили, что врагу удалось обнаружить большинство установленных нами мин замедленного действия.
Прибывшие из Харькова подробно обрисовывали обстановку в городе. Из их рассказов стало известно о первых больших взрывах в городе, о том, что в доме № 17 по улице Дзержинского расположился  командир  68-й  пехотной  дивизии  гитлеровский генерал фон Браун. Он являлся в то   же   время   начальником Харьковского гарнизона. Особняк сильно охранялся.
Некоторые утверждали, что в особняке немцам якобы удалось извлечь нашу мину, чем гитлеровцы не преминули похвастать перед местным населением.
— Русские иваны не имеют хорошей головы! Они заложили большую мину со всякими взрывателями, но грамотный немецкий офицер все разглядел, умело извлек адскую машину. Теперь господин генерал Браун чувствует себя в доме совершенно спокойно,— с гордостью заявляли немецкие саперы местным жителям.
От таких рассказов мне пришлось в ту пору несладко. По заданию Военного совета фронта ночью 14 ноября 194-1 года генерал-лейтенант  Невский,  подполковник  Ястребов  и   я подъехали к Воронежской   радиостанции.   Операция   началась. Переданные по радио сигналы сделали свое дело.
Мощные взрывы потрясли оккупированнный, но не покоренный врагом Харьков. Один из них привел в исполнение смертный приговор фашистскому палачу генералу фон Брауну и размещенной с ним группе офицеров и солдат его штаба. Одновременно было подорвано несколько важных военных объектов. Оккупанты неистовствовали, а взрывы продолжались.
По неполным данным, на минах, установленных при отходе из Харькова, подорвались десятки вражеских поездов, более 75 автомашин, 28 танков, танкеток и бронеавтомобилей, было уничтожено свыше 2300 вражеских солдат и офицеров, два генерала. Минеры разрушили много мостов и путепроводов, а когда враг их восстановил, то девять из них было взорвано вторично. В результате взрыва мин оккупанты долго не могли использовать ряд участков на железных и автомобильных дорогах, а также аэродромы области.
Наши минеры с честью выполнили свой долг перед Родиной.