Население, жившее в раннем железном веке в степях по берегам древнего Сиргиса (Донца), оставило нам небольшое количество памятников, да и те изучены пока еще слабо. Поэтому представить себе жизнь местных племен в эту эпоху можно лишь в общих чертах, опираясь на письменные источники о скифах вообще и на аналогии в других археологических памятниках.

Характерной особенностью этой территории является отсутствие селищ со сколько-нибудь ясно выраженными отложениями скифского времени. Городищ здесь совсем нет. Это объясняется тем, что основным занятием населения было кочевое скотоводство. Разводили главным образом лошадей и крупный рогатый скот, а также овец. Корм для скота не заготавливали и поэтому на одном месте задерживались лишь до тех пор, пока хватало травы.

У одного из хорошо осведомленных древних авторов имеется такое описание кочевого быта скифов: «...У них нет домов, а живут они в кибитках, из которых наименьшие бывают четырехколесные, а другие — шестиколесные; они кругом закрыты войлоками и устроены подобно домам, одни с двумя, другие с тремя отделениями; они непроницаемы ни для воды, ни для снега, ни для ветров. В эти повозки запрягают по две и по три пары безрогих волов: рога у них не растут от холода(объяснение, конечно, неправильное, но комолая порода быков в Скифии действительно существовала.). В таких кибитках помещаются женщины, а мужчины ездят верхом на лошадях». Геродот также неоднократно подчеркивает, что для скифов характерен кочевой быт, и отмечает, что в его время они не имели ни городов, ни укреплений . Археологические данные подтверждают, что лишь позже, с конца V в. до н. э. в некоторых местах степной Скифии возникают укрепленные поселения. Наиболее крупным из них было исследованное Б. Н. Граковым Каменское городище на левом берегу Днепра, близ современного Никополя. Оно занимает площадь около 12 кв. км. Здесь с конца V и до III в. до н. э, жило много ремесленников и, возможно, находилась ставка скифского царя.

Археологические находки дополняют эту картину жизни скотоводческих племен. При раскопках Чертомльщкого царского кургана (близ Никополя) была обнаружена прекрасная серебряная амфора для вина, украшенная пальметками, изображениями фигур людей, животных и птиц. Верхнюю часть амфоры опоясывает фриз с изображениями сцен укрощения и приручения скифами коней (рис.50). В заключительном эпизоде показан скиф, который стреножит оседланного коня. Можно рассмотреть даже устройство уздечки и способ седловки. Подлинные скифские удила и разнообразные украшения конской уздечки найдены во многих погребениях и на поселениях.

Излюбленные места, в которых скифы, очевидно, неоднократно устраивали свои временные стоянки фиксируются в некоторых случаях находками отдельных вещей. Располагались кочевья обычно в пойме, там, где были пастбища с хорошей травой и удобными водопоями. Местами таких стоянок на Донце, по-видимому, являются окрестности с. Петровского недалеко от впадения р. Береки в Донец и окрестности с. Райгородка вблизи впадения в Донец р. Сухого Торца. Здесь были найдены наконечники скифских стрел, части конской сбруи и другие вещи (рис. 51).

Основное занятие—скотоводство—определяло особенности быта скифов и в значительной мере обеспечивало их необходимыми для жизни продуктами. Мясо скота употребляли в пищу. Использовали также кобылье молоко и различные молочные продукты. Шерсть шла для изготовления тканей и войлока, кожа — для одежды, обуви, ремней и т. п. Даже кости скота использовались в безлесной степи в качестве топлива.

Письменные источники(Геродот. История, IV, 134; Страбон. География, VII, 4, 8.) и некоторые древние изображения (рис.55) указывают на то, что скифы занимались иногда охотой, но существенной роли в их хозяйстве она, по-видимому, не играла. Домашний скот в достаточной мере обеспечивал их мясом и шкурами. Не получила широкого распространения у степных скотоводов и рыбная ловля.

Разнообразные находки свидетельствуют о развитии у скифов прядения и ткачества. На поселениях встречаются вылепленные из глины и обожженные пряслица-грузики, которые надевались на конец веретена (рис. 51,12-13 и 52,1-2). При раскопках Б. Н. Гракова на степном Каменском городище были найдены не только глиняные, но и свинцовые пряслица, а также железные иглы и отпечатки на глиняной посуде разных типов тканей — от шерстяных тканей и холста до грубого рядна. Здесь же удалось найти такой инструмент, как медный вязальный крючок. Для изготовления одежды скифы применяли не только ткани, но также кожи и мех. Характер скифской одежды мы можем довольно хорошо представить по замечательным изображениям, которые имеются на упомянутой амфоре из кургана Чертомлык, «а электровой вазе из кургана Куль-Оба, на золотом гребне из кургана Солоха и на ряде других вещей.

На голове скифы носили островерхие, вероятно, кожаные шапки в виде башлыков. Впрочем, очень часто они обходились без всякого головного убора, и их длинные волосы свободно падали на плечи. По-видимому, знаком отличия начальников была лобная повязка, которую мы видим на голове одного из скифов, изображенных на куль-обской вазе (рис.50). Верхнюю часть тела покрывал перетянутый поясом кафтан. Кожаный пояс иногда оковывали металлическими пластинками. К нему привешивали оружие и другие предметы, которые необходимо было иметь под рукой. Скифы носили длинные штаны, сделанные из материи или из кожи, Эти штаны делались либо широкими, нависавшими над обувью, либо узкими, заправляемыми в мягкие сапожки с короткими голенищами. Сапожки над щиколоткой перевязывались тонким ремешком, а иногда такой же ремешок пропускался еще под подошву. Свою одежду скифы любили украшать различными вышивками и нашивными бляхами. Края кафтанов иногда опушивались мехом. В качестве верхней одежды скифы носили и теплые овчинные тулупы.

Женская одежда известна хуже мужской; Судя по изображениям (рис.56,1) и по некоторым находкам, она состояла из длинного платья с узкими рукавами, перетянутого в талии поясом. Сверху набрасывалось длинное покрывало или халат с узкими рукавами. Волосы стягивались красивыми повязками. Головные уборы имели вид остроконечной или плоской, расширяющейся кверху шапки. В качестве украшений применялись различные нашивные бляшки, бусы из камня, стекла и драгоценных металлов, серьги, подвески, перстни, браслеты и шейные гривны. Впрочем, три последних вида украшений встречаются и у мужчин. Довольно часто находят круглые бронзовые зеркала.

При изготовлении одежды и обуви из кожи широко применялись различные шилья и крупные иглы, которые известны по материалам раскопок скифских курганов и на Каменском городище.

Для хранения, приготовления и принятия пищи скифы использовали разнообразную местную и привозную посуду. Местная глиняная посуда лепилась вручную, без применения гончарного круга, из глины, имеющей обычно примесь мелкого песка и шамота. Преобладают горшки с плавно отогнутым или ровным, наклонно поставленным венчиком. Слабо выраженные плечики переходят в корпус с округлыми боками. Иногда корпус имеет форму, очень близкую к шаровидной.

В орнаментации характерны пальцевые вдавления или косые насечки по краю венчика, а также нанесенные пальцем или палочкой вдавления на шейке и плечиках сосуда. На некоторых сосудах имеется резной орнамент в виде линий, образующих зигзаги. Орнаментальные сквозные проколы ,на венчике очень редки.

До самого позднего времени степная скифская керамика сохраняла некоторые черты генетической связи со срубной керамикой эпохи поздней бронзы. К архаическим типам посуды относятся баночные горшки, которые встречаются в небольшом количестве экземпляров. Характерная для эпохи поздней бронзы орнаментация налепными валиками также  доживает здесь до познего времени, когда валики от венчика вновь переходят на плечики сосудов. Да и орнамент в виде горизонтального ряда пальцевых или палочных вдавлений на плечиках также имеет весьма древние традиции.
Кроме горшков, иногда встречаются глиняные сковородки, крышки и глиняные цедилки в виде горшка, в дне которого еще до обжига палочкой проткнуты круглые отверстия. 
Основные типы стенной скифской керамики местного производства с устойчивым однообразием встречаются на большой территории от низовьев Буга до дельты Дона. Известны, хотя пока в небольшом количестве экземпляров, находки аналогичной керамики и в степной части бассейна Сев. Донца.

Делали скифы и деревянные сосуды  в виде чаш или глубоких мисок с ручками, которые у богатых владельцев были украшены золотыми пластинками с различными изображениями. Геродот указывает, что чаши делались также из черепов убитых врагов.

Кроме глиняной и деревянной посуды, у скифов были еше большие бронзовые котлы местного производства (рис.54). Они имеют овальный или круглый в плане чашеобразный корпус. Край корпуса оканчивается утолщенным рантиком с горизонтальным срезом. Корпус укреплен на одной полой ножке конической формы. Вдоль верхнего края котла симметрично расположены две, четыре или шесть ручек. Ручки обычно украшены тремя рожками или отлиты в виде фигурок козлов. Реже встречаются гладкие дугообразные ручки. Последние бывают расположены сбоку. Корпус котла часто украшался снаружи орнаментацией в виде выпуклого шнура, образующего зигзаги или сетку.

Такие бронзовые котлы несомненно ценились очень высоко и были только у богатых представителей верхушки скифского общества. Да и применялись они не столько для варки пищи, сколько для варки мяса жертвенных животных при совершении религиозных обрядов. Об этом говорит Геродот .

Привозная керамика, встречающаяся на скифских поселениях и в погребениях, представлена дорогой чернолаковой греческой посудой и амфорами, в которых привозили из античных городов главным образом виноградное вино. Судя по обилию обломков амфорной тары, вино ввозилось в довольно большом количестве. В отличие от греков, которые пили вино, разбавленное водой, скифы пили его неразбавленным. У греков даже возникло специальное выражение «подскифь», которое означало: «добавь чистого вина».

Скифы славились в древнем мире как умелые, храбрые воины; они имели очень хорошее для того времени вооружение. Основным наступательным оружием дальнего боя был лук со стрелами. Он делался из нескольких кусков упругого дерева и по форме напоминал букву М (рис.55,1). Небольшой, но мощный лук давал возможность метать стрелы на большое расстояние. До нас дошла ольвийская надпись, в которой говорится, что во время соревнований стрелок «Анаксагор, сын Димагора, метнул стрелу на двести восемьдесят две оргии», т. е. более чем на 520 м.

Стрелы делались из дерева (часто из березы) и имели в длину 60—80 см. Для придания им устойчивости в полете к хвостовой части прикреплялись птичьи перья. Наконечники стрел изготовлялись обычно из бронзы, значительно реже из железа или кости. Независимо от материала все скифские наконечники стрел — втульчатые, с внутренним отверстием для вставления кончика древка. Применение бронзы для изготовления наконечников стрел объясняется не отсталостью, а технической целесообразностью. Отлить большое количество наконечников в специальной форме (рис.57) было значительно легче, чем выковать их из железа. Формочки для отливки наконечников стрел скифского типа найдены в различных местах Северного Причерноморья. Половинка литейной формочки для наконечников стрел архаического типа была и в составе клада, обнаруженного в 1939 г. в Новочеркасске. Формочки для отливки наконечников более поздних типов были найдены на территории нынешней Киевской области и в Ольвии, где, кроме греков, жили и скифы.

Бронзовые наконечники скифских стрел часто находят на местах древних поселений и в погребениях (рис.51,5-7). В раннее время изготавливались плоские двухлопастные наконечники с длинной втулкой и с выступающим боковым шипом, который затруднял извлечение стрелы из раны. С V в. до н. э. преобладают трехгранные и трехлопастные бронзовые наконечники разных типов.

Для хранения лука и стрел из дерева и кожи делался специальный футляр (горит), который подвешивался к поясу с левой стороны (рис.50а). У представителей скифской знати гориты украшались иногда золотыми обивками с различными изображениями. Стрел скифский воин носил с собой много, иногда более трехсот. 
Все остальное наступательное оружие скифов (дротики, копья, мечи, кинжалы, боевые топоры) делалось из железа(в единичных экземплярах известны бронзовые наконечники, кистеня и булавы). Бронзовые кинжалы или наконечники копий встречаются лишь в архаических погребениях как пережитки предыдущей эпохи. Метательные копья-дротики с длинной железной втулкой и копье с массивным наконечником, предназначенное для рукопашной схватки, были очень важным оружием скифского воина. Железные наконечники копий (рис. 48), имели втулку и насаживались на древо около 2 м. При раскопках В. А. Городцовым кургана № 2 у хут. Шпаковки на Донце в скифском погребении найдены остатки древка копья, вложенного в руку покойника (рис. 58).

В качестве оружия ближнего боя скифы применяли (короткий 50—70 см) меч-акинак или кинжал (рис.59). Меч в ножнах из дерева и кожи подвешивался обычно к поясу с правой стороны. Мечи имеют двухлезвийный клинок. Рукоятка отделена от клинка сердцевидным или треугольным перекрестием, или перекрестием, напоминающим по форме крылья бабочки. Навершия рукоятки брусковидные или в виде двух завитков, иногда оформленных как головки или когти хищных птиц. Кинжалы по форме похожи на мечи и отличаются от последних лишь меньшей величиной (длина 20—40 см). Боевые топоры в археологических памятниках степной Скифии встречаются редко.

Основным видом защитного вооружения скифского воина был щит, сделанный из дерева, кожи, переплетенных прутьев или ремней (рис.60). В определенной мере защитную роль играли также металлические бляшки, нашитые на пояс, кафтан и штаны.

Представители скифской знати иногда имели в качестве защитного вооружения еще бронзовый шлем местного или греческого типа, панцирь из железных или медных пластинок, прикрепленных к кожаной рубашке, бронзовые пластинчатые поножи. И наступательное и оборонительное вооружение богатых воинов роскошно украшалось золотыми и серебряными пластинками с изображениями животных или целых боевых и мифологических сцен.

В скифском войске, состоявшем из ополчения рядовых членов общины и дружинников, были и конные и пешие воины, но конница играла, все же, главную роль. Большой разницы между вооружением рядовых общинников, как пеших, так и конных, по-видимому, не было. Главным их оружием был лук со стрелами. В ближнем бою всадники применяли копье, а пешие воины — меч, кинжал или топор.
Степные кочевники уделяли много внимания снаряжению коня. Кожаные части упряжи почти не сохранились, но представление о них можно получить по различным изображениям. Металлические части уздечки хорошо известны и по археологическим находкам на поселениях и в погребениях.

Ранние памятники свидетельствуют о том, что в архаическую эпоху металлические детали уздечки еще часто делались из бронзы. Так, в скифском погребении VII в. до и. э. в кургане у с. Черногоровка(в бывш. Изюмском уезде Харьковской губ., ныне Донецкая обл.), который раскопал В. А. Городцов, была найдена пара бронзовых стремяновидных удил и два слегка изогнутых трехдырчатых бронзовых псалия(псалии (усики) препятствовали значительному боковому смещению удил во рту лошади и вместе с тем служили для скрепления удил с ременными частями уздечки) (рис.61,а).

Способ крепления металлических и ременных частей подобной уздечки можно представить себе так: среднее отверстие псалия служило, во-первых, для соединения со стремяновидным концам удил и, во-вторых, для закрепления конца повода. К двум крайним отверстиям псалия присоединялся раздваивающийся нащечный ремень оголовья уздечки.

В другом архаическом скифском погребении из кургана в урочище Золотой рудник(в бывшем Славяносербском уезде Екатеринославской губернии, ныне Луганская обл. в 6 км от с. Камышевахи соседнего Бахмутского уезда). Впускное погребение в насыпи кургана № 1). Н. Е. Бранденбург также обнаружил набор бронзовых вещей. Здесь лежали половинка стремяновидных удил, два непарных слегка изогнутых псалия с тремя трубчатыми отверстиями и со шляпками на концах и бронзовая бляшка с ушком (рис.61,6). В этом же погребении был найден небольшой бронзовый нож, который имеет уже типичную для скифских железных ножей форму — изогнутая спинка непосредственно переходит в черенок для рукоятки, а лезвие отделено от черенка небольшим закругленным выступом. По-видимому, к этому же комплексу относится плоское костяное кольцо, найденное в насыпи кургана.

Однако весьма скоро железо вытесняет бронзу в конской упряжи так же, как и при изготовлении других вещей. Только различные бляшки для украшения ремней по-прежнему делались из золотистой бронзы. Примерно в конце VI в.— начале V в. до н. э. в устройстве конской упряжи наблюдаются некоторые изменения. Железные удила по форме уже мало отличаются от современных, а на смену трехдырчатым псалиям приходят разнообразно оформленные двухдырчатые (рис.51,2 и 52,13). Некоторые изображения и особенно находки уздечных наборов аналогичного типа вместе с ремнями в алтайских курганах дают возможность ясно представить их устройство. Псалии продевались во внешние кольца удил, к которым прикреплялся повод. Два отверстия в псалиях служили для соединения металлических частей уздечки с кожаными ремнями оголовья. Употребляли скифские всадники также и седла, но без стремян, которые в то время вообще не были известны.

Свои изделия из металла, кости и других материалов скифы любили украшать различными изображениями, среди которых господствовали своеобразно оформленные фигуры зверей. Вещи, украшенные в этом оригинальном скифском зверином стиле, можно найти среди предметов вооружения, в деталях конской сбруи, среди личных украшений и бытовых предметов. Сюжеты изображений весьма разнообразны. В кургане у ст. Костромская на Кубани найдена украшавшая щит золотая бляшка с изображением несущегося в летучем галопе оленя (рис.62,4), бляшка из Келермесского кургана на Кубани изображает приготовившуюся к прыжку пантеру (рис. 63, 2), в одном из курганов близ Симферополя найдена бляшка с изображением свернувшегося хищника кошачьей породы (рис.63,3). Головы и лапы зверей, крылья и головы птиц, головы фантастических грифонов и другие изображения часто украшают детали конской уздечки. Ручки бронзовых котлов иногда оформлялись в виде фигур горных козлов. Весьма распространены были сцены терзания одного зверя другим.

Реальные черты животного, тонко подмеченные и точно переданные художником, сочетаются в скифском зверином стиле со своеобразной фантастикой и условностью в передаче отдельных деталей. Например, концы рогов оленя или лапы пантер оформляются как головы орлов. В ряде случаев головы, ноги, когти, глаза и другие части тела фигурируют как самостоятельные изображения, символизирующие силу, быстроту, цепкость, зоркость и т. п. Эти изображения несомненно имели магическое значение, и помещение их на мечах, колчанах, конской сбруе и других вещах должно было, по мнению скифов, увеличивать силу и точность удара мечом, меткость стрелы, быстроту коня, предохранять владельца от различных опасностей.

В некоторых изделиях, оформленных в скифском зверином стиле, чувствуется влияние урартийского, ассиро-вавилонского или греческого искусства, но в целом этот стиль вполне оригинален. В то же время скифское искусство оказало воздействие на греческих мастеров, которые, делая те или иные вещи для скифов, приспосабливались к их вкусам, к их манере изображения.

К сожалению, мы еще мало знаем скифскую религию. Некоторые исследователи считают, что широкое распространение в скифском искусстве изображений зверей связано с пережитками тотемистических представлений о животных-родоначальниках и покровителях определенных родоплеменных групп.

Геродот дает перечень имен скифских божеств, сопоставляя их со сходными, по его мнению, греческими богами. На первом месте он ставит скифскую богиню Табити, сравниваемую с греческой богиней домашнего очага Гестией. При этом Геродот подчеркивает, что Табити почитали во всей Скифии больше других богов, называли священной «царицей скифов» и в наиболее важных случаях клялись «царскими гестиями», т. е., по-видимому, священными очагами, на которых горел огонь в честь великой богини. Предполагают, что именно Табити изображена на золотых бляшках из кургана Чертомлык (рис.56,1) в образе торжественно сидящей на кресле женщины, перед которой стоит скиф, пьющий из священного ритона (ритон — сосуд для питья, сделанный в форме рога).

Из других скифских богов Геродот называет Папая (Зевс), его жену Апи (Гея), Гойтосира — Аполлона, Аргим-пасу — небесную Афродиту, Геракла, Арея и Посейдона — Фагимасада. При этом Геродот не дает скифских имен богов, аналогичных греческим Гераклу и Арею, и отмечает, что Посейдона — Фагимасада почитают только царские скифы. 

Скифы не строили храмов, не воздвигали алтарей и не сооружали статуй ни для одного из своих богов. В честь бога войны — Арея на территории каждого племени складывались огромные кучи хвороста и на вершине кучи водружался старинный железный меч. Этот меч являлся символом бога войны, которому приносили в жертву рогатый скот, лошадей и даже каждого сотого мужчину из числа захваченных в плен. В разных местах Скифии найдены каменные статуи воинов с ритуальным сосудом в руках и со скифским оружием на поясе (рис. 64). Среди оружия обязательно имеется меч. А. И. Мелюкова высказывала предположение, что эти статуи изображают бога войны Арея, Но это противоречит указаниям Геродота, подробно описывающего устройство святилищ этого бога с фетишем в виде меча1. Кроме того, заметны попытки художников передать в скульптурах некоторые индивидуальные особенности каких-то лиц. Состав вещей, вырезанных на каменных стелах, и поза, в которой изображен человек, свидетельствуют в пользу мнения Н. Г. Елагиной, которая считает, что эти статуи являются примитивными надгробными изображениями скифских царей с регалиями, пожалованными им божеством. М. И. Артамонов высказал предположение о том, что статуи передают обобщенный образ предка.

Своих покойников скифы хоронили в могилах, над которыми сооружали курганы. Геродот обстоятельно описывает устройство могил, сцены прощания и обряд погребения скифских царей, используя, очевидно, рассказы ольвийских греков или живших в Ольвии скифов.

По его словам, после смерти труп царя бальзамировали и на повозке везли от одного подвластного племени к другому, В знак траура те, к которым прибывал похоронный кортеж, «отрезают себе часть уха, обстригают кругом волосы, надрезают руки, расцарапывают лоб и нос и протыкают стрелы сквозь левую руку» . После окончания обряда прощания со всеми подвластными племенами останки царя везли в местность Геррос около днепровских порогов и с большой пышностью хоронили.

Археологи действительно раскопали здесь ряд царских погребений в курганах, и эти исследования значительно дополняют сведения письменных источников. Среди раскопанных царских курганов наиболее известны курганы IV в. до н. э. Чертомлык и Солоха, которые содержали неограбленные или не полностью ограбленные могилы и дали много вещей, важных для изучения истории раннего железного века.

Курган Чертомлык расположен на правом берегу Днепра, в 20 км от города Никополя. Раскопал его в 1862—1863 гг., выдающийся русский археолог И. Е. Забелин. Высота насыпи — 20 м. На вершине кургана стояла каменная статуя, изображавшая воина с мечом и с колчаном. Нижняя часть насыпи укреплена каменной крепидой. Под центральной частью кургана в материке была вырыта большая четырехугольная яма с четырьмя катакомбами по углам. В могильных помещениях, в специальных нишах и тайниках найдено огромное количество самых разнообразных вещей: оружие, золотые и серебряные украшения, бытовая утварь, бронзовые жертвенные котлы, греческие глиняные амфоры, в которых хранилось вино или масло, уже упомянутая прекрасная серебряная амфора и др. Вместе с царем были похоронены его наложница, слуги, конюхи и вооруженные воины. В особых могилах были положены лошади со сбруей, украшенной золотом и серебром.

Курган Солоха расположен к югу от Никополя, на левом берегу Днепра. Раскопки его производил в 1912—1913 гг. И. И. Веселовский. Исследования показали, что курган высотой в 18 м был насыпан в два приема и под ним находилось два царских погребения. Первое погребение было почти целиком разграблено, второе, более тщательно замаскированное, сохранилось. От прямоугольной входной ямы к погребению царя, расположенному в катакомбе, вел длинный коридор. Вблизи царя был похоронен оруженосец и мальчик — виночерпий. В специальных нишах находилось 10 греческих амфор и три бронзовых котла с костными остатками жертвенных животных. В отдельной могильной яме был похоронен конюх и пять лошадей с богатой сбруей.

С особой пышностью был погребен в кургане Солоха сам царь. Он был по обычаю похоронен в вытянутом положении на спине, головой на запад. На голове у него был бронзовый шлем, на шее — золотая гривна с львиными головами на концах. Отдельно лежали остатки железной кольчуги и пара бронзовых поножей. Вся одежда покойника украшена множеством нашивных золотых бляшек. На правой руке было три, а на левой — два золотых браслета. Из наступательного оружия около царя найдены бронзовая булава-шестопер и железный меч с украшенными золотом ножнами и рукояткой. Из других находок особо надо отметить не имеющий себе равных но совершенству художественного оформления золотой гребень (рис.60), па рукоятке которого изображена сцена сражения всадника и двух пеших воинов. У ног сражающихся лежит убитая лошадь одного из бойцов.

Пышность царских погребений, обилие в них дорогих вещей и наличие рабов свидетельствуют о глубокой социальной и имущественной дифференциации скифского общества. Остальных скифов хоронили гораздо скромнее. В течение 40 дней родственники возили тело покойника на повозке по всем его друзьям для отдачи последних почестей, а затем хоронили в могиле под курганом, снабжая соответствующими вещами, но, конечно, не в таком большом количестве, как в царских могилах. Лишь в богатых погребениях встречаются захоронения лошадей.
Раскопки степных скифских курганов показывают, что для раннего времени характерны погребения в прямоугольных, перекрытых деревом ямах, которые вытянуты в направлении с запада на восток. Покойник обычно ориентирован головой на запад. С V в. до н. э. получают распространение, сначала в курганах родоплеменной аристократии, а затем и в курганах рядовых общинников, могилы, устроенные, в виде катакомб. Однако в некоторых местах обычай погребения в ямах сохраняется до позднего времени.

В степной части бассейна Сев. Донца известно в настоящее время лишь десять скифских погребений в следующих пунктах: хут. Шпаковка, с. Малая Камышеваха, хут. Бревин, с. Райское, хут. Каменка, хут. Черногоровка, хут. Ступки, урочище Золотой рудник и с. Криворожье (см. карту рис.67). В большинстве случаев это впускные погребения в прямоугольных ямах, перекрытых деревом. В кургане у хут. Бревина могила имела вид склепа со стенами, обставленными вертикальными бревнами. Не совсем ясно устройство могилы в кургане у сл. Криворожье, который был разрыт местным жителем. Повидимому, здесь земляная насыпь над ямой с остатками трупосожжения была перекрыта каменной обкладкой.

Покойники обычно лежат вытянуто на спине, и только в таком раннем погребении, как черногоровское, наблюдается в качестве пережитка традиций бронзового века скорченное положение покойника. О преобладающей ориентировке трудно говорить, так как статистика убедительна лишь тогда, когда она имеет дело с массовым материалом. Можно лишь отметить, что в донецких курганах, как и в других местах степной Скифии, имеются погребения с западной ориентировкой покойника, но встречается также восточная и южная ориентировка. Конских захоронений ни в одном из погребений нет, но конская сбруя положена в трех могилах. Не встречено на Сев. Донце и скифских погребений в катакомбах, но утверждать, что это — местная особенность, нельзя, так как все известные сейчас и хорошо датируемые степные погребения относятся или к VII в. до н. э. (Черногоровка и Золотой рудник), или к VI в. до н. э., а обычай хоронить покойников в катакомбах получает широкое распространение позже.

Инвентарь погребений, принадлежащих рядовым общинникам, небогат. В могилах встречаются лепные глиняные сосуды местного изготовления, наконечники стрел, наконечники копий, ножи, конская сбруя, зернотерки или точильные камни.

Только в одном погребении у сел. Криворожье на р. Калитве (левый приток Сев. Донца) были найдены дорогие изделия, которые уже в архаическую эпоху встречаются у представителей родоплеменной аристократии. Здесь, кроме двух глиняных сосудов местной работы, обнаружены следующие вещи: золотой венчик, небольшая, но массивная серебряная головка быка и обломки кувшина из розовато-желтой глины с примесью частиц слюды. Верхняя часть кувшина оформлена в виде головы барана. По светлой обмазке сосуда росписью нанесен орнамент: на горле - меандр и плетенка, а на кружках в месте верхнего прикрепления ручки - розетка из точек (рис. 65,1). 

Я.И. Смирнов считал серебряную головку бычка (рис.65,4) нижним концом ритона. Однако А. П. Манцевич, тщательно исследовавшая эту находку и отыскавшая ряд убедительных аналогий, доказала, что это — не часть ритона, а деталь, украшавшая концы горизонтальных перекладин сиденья табурета (рис.65,3). Такие табуреты известны по рельефам из дворца ассирийских царей в Ниневии и в других местах, Эта дорогая мебель ассирийского типа проникала в архаическую эпоху и к скифской знати в Северное Причерноморье. Так, серебряные части подобного табурета были найдены в Литом (Мельгуновском) кургане близ Кировограда, золотые украшения мебели имеются и в инвентаре келермесских курганов на Кубани. А. П. Манцевич также удалось выяснить, что золотой венец является украшением архаического колоколовидного бронзового шлема (рис.65,2). По ее мнению венец и шлем были изготовлены в Семиградье, на территории современной Венгрии, где в скифскую эпоху жили агафирсы. В целом комплекс криворожского погребения датируется началом VI в. до н. э.

Здесь же следует отметить, что своеобразные псалии с тремя трубчатыми отверстиями и шляпками на концах, найденные в кургане урочища Золотой рудник, также вряд ли могут считаться местными. А. А. Иессен специально изучавший вопрос о ранних типах конских уздечных наборов на юге Восточной Европы, считает, что эти псалии следует считать привозными с запада, возможно, с территории Венгрии, где различные варианты их были широко распространены в начале железного века.

Уздечный набор черногоровского кургана, как и другие находки стремяновидных удил в бассейне Донца, ведут нас на Северный Кавказ, где раньше всего были созданы определенные типы металлических уздечных наборов нашего юга, получившие затем широкое распространение.

Таким образом, даже при небольшом количестве известного нам сейчас материала целый ряд убедительных фактов показывает, что местные племена уже в VII—VI вв. до н. э. вели меновую торговлю с соседними племенами, а через них устанавливали связи с более отдаленными территориями — от Венгрии и ионийского побережья Малой Азии на западе, до Месопотамии на юге. Конечно, непосредственного торгового обмена с такими отдаленными странами, как Месопотамия, не было, и вещи приобретались через целый ряд посредников. Однако некоторые вещи древневосточного происхождения могли попасть в руки скифов в период их военных походов в Переднюю Азию.

Скифские племена на том историческом отрезке, в течение которого они нам известны, прошли значительный путь исторического развития от патриархально-родового общества до классового общества и государства.
В ранний период, в Vll—V ав. до н. э., собственно скифские ираноязычные племена были объединены в мощный племенный союз, во главе которого стояли царские скифы.
Внутри этого союза постепенно накапливались силы, которые подрывали основы старинной родовой организации. Развитие скотоводства, а у некоторых осевших на землю племен и земледелия, освоение обработки железа и рост ремесла, расширение обмена и распространение патриархального рабства — все это значительно усложнило производственные отношения и привело к обострению социальных противоречий.
Археологические памятники ярко свидетельствуют о быстром росте имущественной дифференциации, о накоплении огромных богатств в руках родовой знати, особенно с того времени, когда на побережье Черного моря появились греческие колонии, и торговля стала оживлённой. Быстрому разложению родовых отношений способствовали и частые войны, которые вели скифы. В ходе войн усиливалась и приобретала большее, чем раньше, значение военная организация, военные  дружины.

В источниках можно найти разнообразные факты, которые показывают, что у скифов, уже к V веку сложились обычаи, поощрявшие военные захваты. Геродот пишет, что «скиф пьет кровь первого убитого им врага, а головы всех врагов, убитых им в сражении, относятся к царю, потому что только под условием доставления головы неприятеля скиф получает долю добычи, в противном случае он не получает ничего». В другом месте он добавляет: «Ежегодно раз в году каждый начальник в своей области приготовляет большую чашу вина, из которой пьют лишь те скифы, которые умертвили врагов; те, которым не удалось это сделать, не вкушают этого вина и как обесчещенные, садятся отдельно; это самый тяжкий позор для них. Напротив, если кто из скифов убил очень много врагов, тот получает две чаши и пьет вино из обеих разом». Понятно, что убийство как можно большего количества людей, их обезглавливание, скальпирование и т. п. не вызывалось потребностями защиты своей территории. Эти обычаи, делавшие военное ремесло почетным, поддерживались родоплеменной аристократией, которая обогащалась в ходе грабительских войн.

Скифская знать накапливала свои богатства не только за счет военного грабежа соседних племен, а также путем усиления эксплуатации рядовых общинников внутри скифского союза. Первобытного равенства тут уже давно не существовало. На господствующее положение царских скифов среди остальных скифских племен указывал еще Геродот.

Быт скифской знати все более терял патриархальную простоту, все более эллинизировался. Об этом убедительно свидетельствуют многочисленные находки в скифских курганах произведений греческих ювелиров и торевтов, греческой черно-лаковой посуды и других предметов роскоши. Отдельные представители верхушки скифского общества даже селились в греческих городах, перенимали греческие обычаи и религию.

В источниках получили некоторое отражение те социальные противоречия, которые нарастали в скифском обществе и принимали иногда форму борьбы за старые патриархальные обычаи, за традиционную религию. Так, выстрелом из лука был убит скифский мудрец Анахарсис, который много путешествовал и жил в Греции, а затем, вернувшись на родину, пытался и здесь выполнять обряды греческого религиозного культа.

Подобная судьба постигла и скифского царя Скила, который владел греческим языком и письменностью и не любил скифского образа жизни. В Ольвии у него, был роскошный дом, вокруг которого стояли беломраморные сфинксы и грифы. Здесь Скил жил по греческим обычаям, носил греческую одежду и даже был посвящен в таинства Диониса-Вакха. Участие царя в вакханалиях — празднествах в честь бога вина Диониса-Вакха — особенно возмутило скифские массы и послужило поводом для открытого выступления. Как сообщает Геродот, «скифы взбунтовались» против Скила, лишили его царской власти и передали ее брату Скила Октамасаду. Скил пытался спастись бегством во Фракию, но был выдан фракийским царем и убит.

Однако отдельные стихийные выступления не могли остановить общего процесса разложения родоплеменного общества скифов и его эллинизации. Власть «царя» — верховного вождя скифского племенного союза — все более усиливалась. Ее укреплению способствовала наследственность царской власти, которая существовала уже в VII в. до н. э. Складывались легенды, доказывавшие божественное происхождение царей.

Неудачное вторжение войск персидского царя Дария I в 514 г. на территорию Скифии не ослабило скифского племенного союза. Наоборот, общая опасность и совместная борьба против иноземных захватчиков еще более сплотили скифские племена.

По вопросу о том, когда у скифов окончательно оформилось государство и что оно собой представляло, высказывались различные мнения, останавливаться на разборе которых здесь мы не имеем возможности. Наиболее убедительной нам представляется точка зрения Б. Н. Гракова, которую он обстоятельно аргументировал в ряде своих работ. Б. Н. Граков считает, что уже в IV в. до н. э. в царстве Атея можно видеть первое скифское государственное объединение. Это было примитивное рабовладельческое государство, в котором наряду с эксплуатацией богатыми обедневших рядовых общинников применялся труд рабов, находившихся, по-видимому, на таком же положении, как илоты в Спарте.

Политическим центром и центром металлургического производства степного скифского царства было Каменское городище. Здесь, внутри территории, защищенной крутыми берегами рек и земляными валами, обнаружены различные жилые и хозяйственные постройки. Жилища были в виде землянок и домов, стены которых устраивались из вертикально врытых в землю бревен или из плетневого каркаса, обмазанного глиной. Внутри жилищ помещался глинобитный очаг. В особо укрепленной аристократической части города — на акрополе — найдены даже остатки разрушенных каменных зданий.

Большой интерес представляют обнаруженные на Каменском городище остатки жилищ и производственных помещений скифских ремесленников. Шлаки, крицы, обломки тиглей и сопел свидетельствуют о местном железоплавильном и меднолитейном производстве. Раскопки на этом городище впервые познакомили археологов с обширным набором различных инструментов скифских ремесленников. Здесь найдены ножи, топоры, долота, шилья, обломок пилы, зубила, пробойники, штампы и другие орудия (рис. 52).

На рубеже III и II вв. до н. э. ситуация в степях Северного Причерноморья значительно изменяется. Под давлением сарматских племен скифы теряют большую часть своей территории, и их столица переносится в Крым. На окраине современного Симферополя, на берегу р. Салгира находится большое городище. На этом городище, благодаря раскопкам П. Н. Шульца и других археологов, обнаружены остатки сильно эллинизированного позднескифского города Неаполиса. В переводе с греческого это название означает «Новый город», «Новгород». Здесь действительно была новая столица позднескифского царства.