ВОСПОМИНАНИЯ
Командира 207 отдельного стрелкового батальона 17 стрелковой бригады Внутренних войск НКВД капитана в отставке Дроздова Евгения Парфеновича о боях за город Харьков в марте 1943 года.

( http://www.iremember.ru/pekhotintsi/drozdov-evgeniy-parfenovich.htm )

На должность начальника штаба 207 батальона в г. Шую Ивановской области я прибыл 12 декабря 1942 года. К моему приезду подразделения батальона были полностью укомплектованы. Командовал батальоном капитан Санин А.А., заместителями были: по политчасти ст. лейтенант Якимов, по строевой – ст. лейтенант Дурандин. Батальон, как и вся бригада, предназначался для обеспечения наступления красной армии, борьбы с мелкими группами противника, его агентурой, пособниками и предателями, чем должен был обеспечить тыл наступающих войск. В январе, внезапно, почти по тревоге, батальон погрузился в эшелон и получил назначение на Степной Фронт. Однако, по дороге приказ был изменен, батальон разгрузился на ст. Лиски Воронежской обл. и походным порядком двинулся за наступающими частями армии, через Белгород на Харьков.

Марш по сожженным деревням, разрушенным городам, тысячи могил, зарева пожарища, нескончаемые кладбища боевой техники, слезы местного населения не прошли бесследно и вызвали в сердцах личного состава жгучую ненависть к врагу.
Эта ненависть, подкрепленная патриотизмом, в дальнейшем придавала бойцам силы, звала на подвиги, взывала к мщению.

В Харьков батальон прибыл 15 февраля 1943 года и приступил к несению гарнизонной службы.
Работа носила в основном оперативный характер. Батальон помогал органам Государственной безопасности и МВД восстанавливать революционный порядок, разведывательные и оперативные работы давали часто ценные материалы.
Так, например, мной лично было точно установлено еще тогда, что немцы ушли из Харькова с целью перегруппировки сил и обещали местному населению вернуться через месяц. С этой целью в городе был оставлен отряд автоматчиков до тысячи человек, которые разместились в якобы заминированном здании оперного театра, в канализационной системе, разрушенных заводах, подвалах, даже у местных жителей. В задачу автоматчиков входила обязанность в определенное время парализовать жизнь города.

Пишу об этом для того, чтобы яснее были последующие события.
С 15 февраля по 4 марта в деятельности батальона никаких событий и изменений не происходило.
К этому моменту обстановка на нашем фронте резко ухудшилась. Остановив наступление наших войск под Полтавой, немцы сосредоточив к этому времени значительные силы, сами перешли в наступление и сразу развили успех.
С 4 марта батальон с гарнизонной перешел на заградительную службу.
Участок был наиболее тяжелый, шоссе на Марефу и прилегающие к нему окраины города. Основная задача, борьба с возможными паническими явлениями, десантами противника и обеспечение отхода войск. Обстановка вокруг города с каждым днем осложнялась. Марефянское направление оказалось не единственным, противник рвался к Харькову со всех сторон.

С утра 7 марта авиация противника начала непрерывно бомбить город. Бомбардировкам подвергались в основном окраины. Характерно, что авиация бросала бомбы небольшого веса до 25кг., рассчитывая на моральный, а не разрушительный эффект.
К сожалению , наша авиация не появлялась, а зенитная оборона вообще отсутствовала.
В ночь с 8 на 9 марта бомбардировка прекратилась и не возобновлялась до конца боев. Именно ночь с 8 на 9 марта оставленные в городе автоматчики немцев, вышли из своих убежищ и по заранее намеченному плану рассредоточились почти по всему городу и заняли огневые позиции в верхних этажах зданий, на перекрестках улиц. Видимо, только по этому немцы прекратили бомбардировку и не продолжали ее в дальнейшем.

Утром 9 марта по всему городу заговорили немецкие автоматы. Создавалось впечатление, что в город прорвались немцы и идут уличные бои. Автоматчики обстреливали не только отходящие части, а даже отдельных бойцов.
Основные силы автоматчиков разместились по Сталинскому проспекту, Сумской улице, улице Правды, в зданиях площади Дзержинского, Госпроме и Гостинице и прилегающем к ним улицам. А на окраине города части бригады, имея задачу задержать противника уже вели кровопролитные бои.
9 марта приказом бригады батальон был снят с Марефянского направления и получил задачу очистить от автоматчиков Сталинский проспект и площадь Дзержинского, чем обеспечить отход войск. Кроме того, две стрелковые роты под командованием ст. лейтенанта Дурандина и зам. По полит части ст. лейтенанта Якимова в составе ударной группы бригады, были направлены для обороны города с Белгородского направления.
Вот собственно, с этого момента и началась открытая боевая деятельность батальона, о которой станут вспоминать.
В соответствии с приказом 3-й танковой армии, бригада должна была обеспечить отход войск фронта и оборонять Харьков до подхода группы войск Маршала Советского Союза Рокоссовского. Этой цели и была подчинена боевая деятельность батальона.
Забегая вперед, должен сказать, что мало было проявить героизм, мужество и стойкость для выполнения приказа: слишком неравные силы вступили в бой.
Весь день 9 марта батальон вел бой с огневыми точками немецких автоматчиков на Сталинском проспекте, очищая одно здание за другим. «Очищать» как это звучит просто… Практически же каждая огневая точка требовала жертв.
В этот день было ликвидировано до сорока автоматчиков у большинства из них были обнаружены по несколько тысяч патрон, шоколад и галеты, видно было, что каждый готов к длительному бою.
Потери батальона: 18 убитых и несколько раненных.
В ночь с 9 на 10 марта одиночки автоматчики объединились в небольшие группы и снова захватили ряд зданий, нанося отходящим войскам чувствительные удары.
В связи с этим отдельные боевые группы батальона были объединены в отряды и начали вести бои не с отдельными огневыми точками, а с большими группами, засевшими в здании Госпрома, каждый этаж брался с большими потерями.

Днем 10 марта в штаб бригады, в здании которого находился и командный пункт прибыл представитель военного Совета и потребовал принять дальнейшие меры по очистке здания Госпрома и выразил желание ознакомится с положением на месте. Командир батальона капитан Санин, офицер штаба бригады с группой автоматчиков направился к зданию Госпрома.
Откровенно говоря, такая проверка была до некоторой степени безрассудна, так как в громадном здании, когда идет бой за каждый этаж, каждую комнату, разобраться в правильности действий бойцов даже не под силы командиру, ведущему бой.
Убедившись в этом, группа решила обойти здание Госпрома. При выходе из-за угла, группа в упор столкнулась с немецким пулеметом. Короткая очередь, и шедший впереди Санин смертельно раненный в живот рухнул на руки идущим сзади.
Я похоронил Санина в одном из дворов. В августе тело Санина со всеми почестями было похоронено. На похоронах присутствовало несколько тысяч Харьковчан. На могиле был воздвигнут мраморный памятник.
К вечеру 10 марта здание Госпрома было полностью очищено, нормальное движение по площади Дзержинского восстановлено, хотя бои за остальные здания продолжались. 10 марта потери батальона составили 60 человек убитыми.
В это время на окраине Харькова в районе Белгородского шоссе, отряд ст. лейтенанта Дурандина вел непрерывный оборонительный бой, отбивая одну атаку за другой.
10 марта в батальон прибыл и остался в нем для участия в боях начальник политотдела бригады подполковник Митин Д.И.
С его приходом партийно-политическая работа заметно оживилась, что положительно сказалось на моральном духе личного состава.

11 марта обстановка в городе обострилась. На отдельных участках немцы прорвали оборону и захватывали одну улицу за другой, старательно приближаясь к центру города.
Уже к вечеру 11-го подразделения батальона столкнулись с полевыми частями противника. Развернулись бои за каждое здание.
Руководство батальоном усложнилось до предела. Только ясность цели, высокое сознание долга, беспредельная преданность Родине, мужество и чекистская выдержка помогли личному составу в большинстве случаев действовать самостоятельно. Живая связь с подразделениями нарушилась, связники гибли, не доходя до отрядов.
Единственным средством связи с большими отрядами был телефон. Характерен следующий эпизод. Прекратилась связь с отрядом Госпрома. Два посланника связиста погибли, третий связь восстановил, но не вернулся, полагая, что он ранен командир взвода связи послал по линии двух связистов, которые обнаружили своего товарища. Правая рука по плечо была оторвана миной, оборванный кабель он держал в зубах, придерживая левой. Если бы мертвые бойцы батальона могли заговорить, они рассказали бы десятки подвигов подобных этому. К сожалению, тогда было не до учета подвигов.
К утру 12 марта, батальон под ударами противника, оставил все здания на площади Дзержинского и Сталинском проспекте и занял оборону на параллельных улицах: Дзержинского и Чернышевского, расположенных в сторону р. Харьков.

С рассветом 12-го немцы начали решительное наступление на батальон, окружая его с трех сторон. Немецкие танки и танкетки врывались на улицы, занятые батальоном и в упор растеривали наши позиции. С крыш домов бойцам удалось подбить только два танка, танкетку и самоходную пушку.
К этому времени связь с отрядом Дурандина прекратилась, его судьбу я узнал позже. Окруженный со всех сторон, истекая кровью отряд, бился до последнего человека. Из 250 человек в живых осталось только двое.
Откровенно говоря, все они герои, какое значение имеет то, кто и как погиб. Они отдали за Родину самое дорогое – жизнь.

13 марта к 17 часам немцы прекратили наступление, наступила тишина, которая меня лично беспокоила больше, чем грохот тяжелого боя. Только где-то далеко велась артелерийсткая перестрелка. Только периодически раздавались опять-таки где-то трескотня автоматов и одиночные выстрелы. Вывод напрашивался один: центр города взят, наших нет.
Затишье дало возможность проверить людей, оружие, боевые припасы. Результаты оказались тревожными: в среднем на винтовку осталось по 10 патрон на автомат по 40 и все.
Самое тяжелое, что из 930 человек, прибывших в Харьков, осталось 151(4).
По имевшемуся приказу, последующей задачей батальона, в случае выхода из центра города была оборона северо-западного берега реки Харьков, от моста на Сталинском проспекте 700 метром вниз по течению.
Учитывая это, а также отсутствие боеприпасов, продовольствие, усталость личного состава и бессмысленность дальнейшего сопротивления в центре города, я отдал приказ в 18-30 форсировать реку и перейти на ее правый берег. В указанное время, под минометным огнем противника батальон форсировал реку и временно занял оборону на случай преследования на ее правом берегу.

Ночью 14 марта батальон занял оборону в соответствии с приказом. Личный состав получил приказ не давать противнику форсировать реку, а мост по приказу должен быть взорван и в крайнем случае заминирован и опасений у меня не вызывал.
В течении 14 марта противник методически вел артиллеристский обстрел позиций батальона, пуская снаряд за снарядом в каждое окно.
Но батальон молчал и ждал наступления. Невольная передышка дала возможность отдохнуть людям, провести разведку, в результате которой батальон пополнился людьми за счет бойцов и даже небольших групп, отставших от различных частей. Всего около 100 человек. Были добыты и боеприпасы. К сожалению, не было только продовольствия, а большинство бойцов не ело уже 4 дня.
Моральный дух личного состава даже у меня вызывал удивление: та же дисциплинированность, собранность, спокойная уверенность, как будто и не было смертельной опасности. К вечеру артиллеристская подготовка усилилась. Примерно в 13 часов через мост на нашу сторону двинулась управляемая по радио танкетка. С секунды на секунду мы ждали взрыва моста, но он оказался не заминированным. Одновременно с конной площади, уже занятой немцами по батальону открыли огонь минометы. За танкеткой по мосту последовали танки и хлынула мотопехота.
Я не нахожу слов описать полностью дальнейшие события… С яростью  и жадностью, свойственной только немцам, противник в десятки раз превосходящий силами обрушил на позиции батальона танки, артиллерию, живую силу, даже огнеметы. Приобретенные боеприпасы кончились, остатки батальона оказались почти обезоруженными. Пришельцы из других частей дрогнули, боясь, что растерянность передастся личному составу, я отдал приказ с боем отходить в направлении Змиевского шоссе. К сожалению, не все группы смогли выполнить приказ. Два отряда, окруженные в зданиях, продолжали вести смертельный бой.
Один из этих отрядов возглавлял парторг батальона ст. лейтенант Заварцев. Немцы загнали отряд в подвал одного дома и предложили сдаться, на что получили отказ. Тогда немцы забросали подвал гранатами через решетки, били из артиллерии, жгли огнеметами, но бойцы погибли, а не сдались. Прямым попаданием  в голову погиб и Заварцев. А немцы, не давая продыху, продолжали теснить батальон. Ряды бойцов снова поредели, из 250 собранных утром 14.03 осталось 80.
Отступая, мы вышли на окраину Харькова, на Змиевское шоссе и закрепились в здании школы. Однако передышка длилась недолго. Началась снова артподготовка, а за ней отряд мотоциклистов 25-30 машин, оснащенных крупнокалиберными пулеметами ворвался на позиции батальона.
И вот тут голодные, уставшие за 6 дней боев, без боеприпасов люди, дрогнули и, не оказывая сопротивления, стали отступать в направлении поселка Кирпичного завода.
Таким образом, батальон оставил Харьков в 18 часов 14 марта 1943 года.

Утром 15 марта батальон пришел на ХТЗ и занял оборону на северо-западной окраине. Впервые за 6 дней, люди получили пищу, из состава батальона осталось живыми 50 человек. Вот в общих чертах, боевая героическая трагедия 207 осб.
В ночь с 15 на 16 марта части войск 3-й танковой армии, находившиеся на ХТЗ в том числе и части 17 стрелковой бригады в направлении (?)

Плохая организация марша, отсутствие маяков, общего командования колонной, привели к тому, что колонная уклонилась от направления и подошла к Совхозу Фрунзе не ночью, как предполагалось, а на рассвете. Естественно, немцы встретили колонну огнем. Колонна боя, фактически, не приняла, рассредоточилась по фронту и устремилась в обход Совхоза. Прибывшая на помощь немцам самоходная артиллерия картечью расстреливала отступающих. Сверху огонь по войскам вела авиация. Под прикрытием огня катюши, танков две легковые машины, в которых находились командиры дивизий и командир нашей бригады полковник Танкопий пытались пробиться прямо через Совхоз. Однако, на мосту через ручей машины попали под минометный огонь и 4 полковника в том числе и полковник Танкопий погибли.

В августе 43 года, когда бригада вторично пришла в Харьков, я выезжал в Совхоз Фрунзе нашел братскую могилу и труп Танкопия, который потом был с почестями погребен на братском кладбище в Харькове.
В бою под совхозом батальон потерял еще 32 человека, в числе которых был и герой боев за Харьков лейтенант Давыдов.
После выхода из Харькова бригада в с. Алексеевка приступила к новому формированию.
Новый состав батальоны продолжая традиции первого состава, последующие годы с честью выполнял все боевые задачи и считался лучшей частью бригады.

В заключение, мне бы хотелось отметить следующее:
За короткий срок пребывания в батальоне до начала боев, я при всем желании не мог познакомиться  даже со всеми офицерами и совершенно не знал солдат, даже по фамилиям, только этим и объясняется отсутствие в памяти выдающихся героев. Но тех, кого я помню, хочу отметить. Это ст. лейтенанты Дурандин и Якимов, политрук Мохов, ст. сержант Загорулько, лейтенант Довыдов, лейтенант Зорин с группой солдат, уничтоживший два танка и взвод пехоты. Лейтенант Брагин, бесстрашный разведчик связист рядовой Ананьченко, пробравшийся к окруженным в домах отрядам, должно быть, только одному ему известными путями.
Лейтенант Рожков, мл. лейтенант Солдатов и отдельно хочется отметить за его мужество, хладнокровие, которые мне очень помогали уполномоченного «?» лейтенанта Воронова.
Оценивая со своей точки зрения бои за Харьков, необходимо для исторической справедливости отметить, что на бригаду была возложена непосильная задача. Получив приказ оборонять Харьков, при отсутствии необходимых сил и средств, бригада в первый же день превратилась в смертников.
Отсутствие связи и взаимодействия с частями РККА, которые так же обороняли Харьков, без общего плана и руководства, не могло привести к победе. За шесть дней кровопролитных боев, батальон только один раз имел связь со штабом бригады. На мою радиограмму: «Окружен со всех сторон, боеприпасов нет, жду указания». Я получил ответ за подписью полковника Танкопия: «Вспомните 28 панфиловцев». В таком же положении находились и другие части бригады. Да, и мог ли штаб бригады руководить частями, разбросанными в этом огромном городе, объятом пожаром, где в обстановке не смог бы разобраться любой стратег.
Видимо только всем этим и объясняются тяжелые потери бригады и гибель тысячи героев, из которых подвиг каждого способен украсить историю любой части.

23 января 1967 года, г. Москва
Дроздов Е.П.